Ждать пришлось долго. Наконец Фиона вернулась с кучей вопросов. Мои ответы она тут же пересказывала матери и отцу, которые были где-то рядом. После минут десяти расспросов снова начался длинный разговор, потом Фай вернулась к телефону.

   — Что-то они упрямятся, — вздохнула она. — Я уверена, всё будет в порядке, но мама хочет позвонить твоей маме, чтобы всё уточнить. Извини.

   — Да всё нормально. Я тебя внесу в список под вопросом, а в выходные поговорим, ладно?

Я повесила трубку. Говорить по телефону было трудно, потому что телевизор ревел вовсю. Мама включила его слишком громко, чтобы слышать новости из кухни. На экране маячило чьё-то сердитое лицо. Я остановилась, мгновение-другое посмотрела и послушала.

   — Мы связались с министром иностранных дел, — сообщало злое лицо. — Но он же слабак, бесхарактерный, просто новый Невилл Чемберлен. Он не понимает людей, с которыми имеет дело. Они уважают силу, а не слабость!

   — Вы думаете, вопросы обороны стоят для правительства на первом месте? — спросил интервьюер.

   — На первом?! Да вы, должно быть, шутите! Вы знаете, на сколько они сократили военный бюджет?

Слава богам, я на неделю избавляюсь от всего этого, подумала я.

Потом отправилась в папин кабинет и позвонила Ли. Далеко не сразу удалось объяснить его матери, что мне нужен её сын. С английским языком она не слишком дружила. Ли, подойдя к телефону, отвечал мне как будто с подозрением. Очень медленно реагировал на мои слова, словно всё взвешивал.

   — Я, вообще-то, должен выступать на концерте в День поминовения, — сказал он наконец, когда я сообщила ему дату намечающейся поездки.

Последовало долгое молчание. Наконец я не выдержала:

   — Так ты хочешь поехать?

Тут Ли рассмеялся:

   — Это вроде бы интереснее, чем концерт.

Корри была озадачена, когда я ей сказала, что хочу позвать Ли. Мы не слишком-то дружили с ним в школе. Он выглядел парнем серьёзным, основательно занимался музыкой, но мне просто казалось, что он человек интересный. К тому же я вдруг сообразила, что учиться в школе нам осталось недолго и жаль расставаться с людьми вроде Ли, не узнав их поближе. А в нашем выпуске были и такие, кто до сих пор не знал имён всех одноклассников! Но меня весьма интересовали некоторые ребята, и чем сильнее они отличались от тех, с кем я обычно проводила время, тем мне было любопытнее.

   — Ну и что ты думаешь? — спросила я.

Последовала очередная долгая пауза. Тишина вызывала во мне чувство неловкости, так что я постаралась не умолкать:

   — Хочешь спросить разрешения у мамы с папой?

   — Нет-нет. Я с ними договорюсь. Да, я поеду.

   — Непохоже, чтобы тебя это привело в восторг.

   — Да я в восторге! Просто думаю насчёт некоторых проблем. Но всё в порядке, я с вами. Что мне взять?

Последний звонок был от Робин.

   — О, Элли! — тут же завизжала она. — Это было бы потрясающе! Но мне ни за что не разрешат.

   — Ну же, Робин, прояви характер! Поднажми на них!

   — Ох, Элли, — вздохнула Робин, — ты просто не знаешь моих родителей.

   — Но ты всё равно спроси у них. Я подожду.

   — Ладно.

Через несколько минут я услышала стук телефонной трубки, которую поднимали со стола, и сразу спросила:

   — Ну? Смогла уболтать?

К несчастью, ответил мне мистер Матерс:

   — Нет, Элли, уболтать нас она не смогла.