– Ни в коем случае, – поспешно сказал Орлан.

– Тогда поговорим только о нашем положении.

– Все непонятно на Третьей планете, – сказал Орлан. – Раньше к ней не мог приблизиться ни один корабль, теперь она сама засосала «Волопас». Звездолет не уничтожен охранными полями, мы тоже пока живы – такого доброго приема еще никто не встречал.

Вместе с тем механизмы Станции действуют, гравитация меняется закономерно. Мы попали при высадке в опасную зону, часть ее прошли, но еще немалый путь до мест более спокойных. На Станции, видимо, снова неполадки. Когда биологические автоматы Станции справятся с аварией, мы все будем уничтожены, если не преодолеем к тому времени опасную зону. В поясе живой охраны мы объясним солдатам Станции наше появление. Наша задача: добраться до Станции, чтобы сохранить свои жизни.

– И жизнь пленных, – высказался огромный невидимка.

– Это не обязательно, – отпарировал второй охранник. – Директива Великого разрешает расправиться с пленными в момент, когда в том возникнет нужда. Я считаю, что такая нужда возникла – хотя бы по одному тому, что их нельзя подпускать к Станции.

– Нам тоже запрещено появляться в районе Станции, – заметил Орлан. – И если бы мы очутились здесь по своей воле, нам всем грозило бы одно наказание – смерть...

– Ты прав, Орлан: мы здесь не по своей воле. И мы друзья, а они – враги. Не вижу причин возиться с пленными дальше.

– Может, разделиться на два отряда? – предложил невидимка Гиг. – Один движется с пленными, а второй спешит на Станцию и договаривается с Надсмотрщиком о безопасности для всех. Скажу по‑солдатски, невидимкам не по душе приканчивать безоружных. Меня назначили в охрану, а не в палачи!..

– Я слышу в твоем голосе сомнение! – проговорил телохранитель Орлана. – Ты, кажется, осуждаешь святейшую идею Великого: разрушение – высшая цель развития. И поэтому всеобщая война и истребление всего живого – идеальное воплощение могущества жизни.

– Я солдат, а не философ. Одно – уничтожение врага в бою...

– Я понял тебя, Гиг. Все ли невидимки разделяют сомнение своего начальника?

Оба невидимки одинаково сказали одинаковыми голосами:

– Мы исполним любой приказ. Пусть Орлан решает.

– Появилось ли сомнение у начальников головоглазов?

Один из головоглазов высветил перископом:

– Мы с негодованием отвергаем любое сомнение. Когда Орлан прикажет убить пленных, жизни их придет конец.

В разговор снова вмешался взволнованный Гиг:

– Меня превратно поняли. Я уничтожил бы себя самого, если бы заподозрил себя в сомнении. Моя преданность зловредным идеям Великого не знает границ.

– Я так и понял, Гиг, что твое послушание безгранично. По рангу решение принадлежит Орлану. Мы надеемся, Орлан, что твой приказ будет отвечать вдохновляющему духу разрушительных идей Великого, о которых так прекрасно говорил Гиг.

– Мое решение таково. Мы совершим еще два перехода по старой схеме, чтобы сохранить души пленных для последующего истребления в них всего человеческого, такова одна из идей Великого – внести в мозг пленных бациллы духовного гниения...

– Пусть эта побочная вредоносная идея Великого не заслоняет других его..

– Да, да, пусть не заслоняет!.. Итак, если обстоятельства не изменятся, уничтожим пленных. Как практически это совершить? Я хотел бы послушать военных специалистов.

Один головоглаз засветил перископом:

– Отделить людей от крылатых. Без людей крылатые не опасны.