Его смелый и беспечный нрав был укрощен и подавлен, как сокол в присутствии орла.
– Тогда слушай, – сказал Кромвель, – и не пропусти ни слова. Ты знаешь молодого Ли, по имени Альберт, такого же изменника, как и отец, того самого, кто вместе с наследником участвовал в сражении под Вустером, – благодарю бога за дарованную нам победу.
– Знаю, что есть такой молодой человек, Альберт Ли, – ответил Уайлдрейк.
– А не известно ли тебе.., я спрашиваю не потому, что хочу совать нос в секреты достойного полковника, а единственно затем, чтобы хорошенько все выяснить и знать, как лучше ему помочь… Не известно ли тебе, что твой господин, Маркем Эверард, влюблен в сестру этого самого мятежника, в дочь королевского лесничего по имени сэр Генри Ли?
– Обо всем этом я слышал, – ответил Уайлдрейк, – да и не буду отрицать, что верю молве.
– Ну, тогда слушай дальше. Когда наследник Карл Стюарт бежал с поля боя под Вустером, спасаясь от упорного преследования, и вынужден был отделиться от своих сторонников, я знаю из достоверных источников, что Альберт Ли был одним из последних, если не самым последним, кто оставался при нем.
– Это чертовски на него похоже! – вскричал роялист, не выбирая выражений и забыв, перед кем стоит. – Клянусь своей шпагой, он достойный сын своего отца!
– Ага! Клянешься; – угрожающе сказал генерал, – вот как ты исправился!
– С вашего позволения, я никогда не клянусь, – ответил Уайлдрейк, опомнившись, – разве только когда при мне заговорят об изменниках и роялистах, вот тут‑то старые привычки и возвращаются, и я бранюсь, как кавалерист из войск Горинга.
– Стыдись, – сказал генерал, – какая тебе польза заставлять других слушать твои непотребные богохульства? Да и тебе самому это впрок не пойдет.
«Можно, конечно, грешить и повыгоднее, чем браниться и богохульствовать», – чуть было не сорвалось с уст роялиста, но вместо этого он выразил сожаление о том, что досадил генералу.
Разговор принял наиболее интересный для Уайлдрейка оборот; он решил не терять возможности завладеть тайной, уже готовой слететь с уст Кромвеля, но достичь этого можно было, только держа замок на собственных устах.
– Что за здание Вудсток? – отрывисто спросил генерал.
– Старинная постройка, – отвечал Уайлдрейк. – Если судить по одной ночи, которую я провел в замке, там хоть отбавляй потайных лестниц, подземных коридоров и всяких погребов, что обычно встречаются в вороньих гнездах такого сорта.
– И, конечно, есть укромные места для попов, – заметил Кромвель. – В таких древних постройках редко случается, чтобы не было тайных стойл для укрытия этих вефильских тельцов.
– Ваше превосходительство, – ответил Уайлдрейк, – можете смело поклясться в этом.
– Я никогда не клянусь, – сухо ответил генерал. – Ну, а как ты думаешь, приятель? Я задаю тебе прямой вопрос. Где скорее всего будут скрываться эти два вустерских беглеца, о которых ты знаешь?
Должны же они где‑то скрываться. И вернее всего – в этом старом доме со всеми его тайниками и закоулками, которые молодой Альберт Ли знает с раннего детства.
– Правильно, – проговорил Уайлдрейк, стараясь отвечать с напускным безразличием, в то время как мысль о таком обороте дела и о его последствиях молнией промелькнула в его сознании и он похолодел от ужаса. – Я бы тоже так подумал, если бы не считал, что рота, по приказу парламента занявшая Вудсток, весьма вероятно, спугнет их, как кошка сгоняет голубей с голубятни. Соседство, прошу прощения, с генералами Десборо и Гаррисоном вряд ли понравится беглецам с вустерского поля сражения. |