— Бог ты мой, — прошептал я, — да тут не меньше пятидесяти окон, как мы узнаем, которое из них его.

— Не забывай, они держат его прикованным цепью к замшелой стене погреба. Надо просто найти вход в подземелье.

— Угу, при условии, что он говорил правду про подземелье, цепи с кандалами и про все остальное тоже.

— Если все это неправда, то какого черта мы вообще сюда приехали.

— Разумная мысль, — согласился я.

Когда мы подходили к замку, я заметил тонкий луч света, падающий на кроны деревьев. Где-то на верхнем этаже в левой части дома горел свет.

— Смотри, — я дернул Крабтри за рукав, — родители не спят.

— Наверное, точат свои вставные челюсти, — фыркнул Крабтри. Несмотря на растущее желание заполучить Джеймса, ему все же удалось сохранить чувство юмора. — Идем.

Он направился к ближайшему углу дома. Казалось, Крабтри знает, что делает. Я послушно следовал за ним, с замирающим сердцем прислушиваясь к громкому скрипу гравия у меня под ногами. Я старался ступать с пятки на носок, двигаясь крадущейся походкой индейца, но с моими лодыжками — укушенной и вывихнутой — это оказалось не так-то просто. В результате я просто прибавил шаг, надеясь как можно скорее оказаться в тени дома.

Никакого входа в подземелье нам обнаружить не удалось, как и ничего похожего на подземелье, однако в доме был высокий цокольный этаж, в торце здания мы заметили застекленную дверь и два окна. Из-за тюлевых занавесок с вытканными на них зелеными горошинами пробивался яркий свет и доносилось протяжное пение, какая-то женщина выводила унылым голосом:

— Дорис Дэй , — сказал Крабтри.

Я улыбнулся ему. Он понимающе кивнул.

— Джеймс Лир, — сказали мы хором.

Я пару раз осторожно стукнул по стеклу указательным пальцем. Через мгновение Джеймс Лир открыл дверь. На нем была красная пижама, из рукавов куртки торчали тощие запястья, слишком короткие мешковатые штаны едва прикрывали бледные лодыжки, костюм писателя украшали чернильные разводы и большие прорехи на локтях и коленях. Волосы Джеймса были всклокочены, глаза сияли огнем вдохновения, но почему-то казалось, что, увидев нас, он не особенно удивился. Джеймс поскреб затылок кончиком остро отточенного карандаша.

— Привет, парни. — Он тряхнул головой, как человек, внезапно очнувшийся после долгих раздумий. — А что вы тут делаете?

— Лир, мы явились, чтобы вывести тебя из темницы, — торжественно объявил Крабтри. — Надевай штаны.

— Джеймс, — заметил я, — мой халат не тема для пародий.

Отодвинув его, мы прошли в комнату, которая в моем воображении представлялась чем-то вроде тюремной камеры: свисающая с потолка тусклая лампочка, железная кровать, накрытая ветхим одеялом, и серые каменные стены с облупившейся краской.