|
Почему бы тебе не вернуться в 1105 год и не пожить пару деньков у Метаксаса? А когда отдохнешь, возвращайся сюда и позволь мне присоединиться к поискам. Таким образом мы можем чередоваться до бесконечности. И давай сохраним эту ночь в 1204 году в качестве нашей общей точки отсчета. Когда ты захочешь встретиться со мной, ты прыгнешь в эту ночь, поэтому мы не потеряем связь друг с другом. На это у нас может уйти пара жизней, но мы непременно вернем Зауэрабенда назад, в эту группу, до наступления утра.
– Верно. – Значит все ясно? Ты проводишь несколько дней, отдыхая на вилле Метаксаса, и возвращаешься сюда через полчаса после момента нашего расставания. После чего отправлюсь я. – Ясно, – сказал он и стал спускаться, чтобы шунтироваться на улице. Я вернулся в комнату и снова заступил на свою грустную вахту. В три часа ночи Джад‑2 вернулся, выглядя совершенно другим человеком. Он был чисто выбрит, благоухая после ванны, сменил одежду, по всей вероятности, хорошенько отоспался. – Три дня отдыха на вилле Метаксаса, – сказал он. – Невозможно представить себе чего‑либо, более великолепного! – Ты выглядишь прекрасно. Даже слишком прекрасно. Уж не пробовал ли ты улизнуть, чтобы пошалить немного с Пульхерией? – Мне это даже как‑то в голову не приходило. Но что, если бы действительно у меня что‑нибудь с нею было? Вот негодник, ты меня предупреждаешь, чтобы я оставил ее в покое? – Ты не имеешь никакого права на то… – Я – это ты, не забывай об этом. Неужели ты станешь ревновать к самому себе? – По‑моему, ты себе такого просто не позволишь, – сказал я. – Извини, я сболтнул глупость. – Это я сделал глупость, – сказал он. – Мне обязательно следовало заглянуть к ней, пока я там находился. – Ну, теперь моя очередь. Я посвящу какое‑то время поискам, затем побуду на вилле, чтобы отдохнуть и восстановить силы, и, может быть, урву немножко удовольствия от общения с нашей возлюбленной. Ты ведь не станешь возражать против этого? – Чего там судить‑рядить, – тяжело вздохнул он. – Она твоя в такой же мере, как и моя. – Правильно. Когда я со всем этим управлюсь, я вернусь сюда – ну‑ка, поглядим, – в четверть четвертого. Договорились? Мы синхронизировали свои графики на конец 1105 года, чтобы избежать разрывов времени; я не хотел попасть туда в тот момент, когда он еще находился там сам, или – что еще хуже – до того, как он там вообще объявился. Затем я покинул постоялый двор и шунтировался вверх по линии. В 1105 году я нанял колесницу и был доставлен в поместье Метаксаса великолепным осенним днем. Глаза у Метаксаса были затуманены, лицо покрыто щетиной. Он поздоровался со мной на крыльце и спросил: – Ты кто сейчас, первый или второй? – Первый Джад‑2 только что заступил на мой пост на постоялом дворе в 1204. Как продвигаются поиски? – Паршиво, – признался Метаксас. – Но мы не оставляем надежды. Мы тебя ни за что не бросим в беде. Заходи внутрь – там тебя ждет кое‑кто из твоих старых друзей.
51
Я сказал им: – Извините меня за то, что я впутал вас в свои неприятности. Люди, которых я уважал больше всех на свете, только рассмеялись в ответ и, ухмыляясь, отвечали: – Ерунда! Пустяки все это! Они были грязными и обтрепанными. Они усердно и бесплодно трудились ради меня, это было ясно по их внешнему виду. Мне хотелось обнять их всех вместе и расцеловать. Черного Сэмбо и скульптурнолицего Джефа Монро, быстроглазого Сида Буонокоре и Паппаса, Колеттиса и Пластираса. Они начертили карту, на которой вычеркивали места, где не удалось обнаружить следов Конрада Зауэрабенда. |
