– Что ни говори, но я все это время продолжал объективно существовать. Тебя же я создал тем, что замкнул временную петлю, вернувшись назад на пятьдесят шесть секунд в твой поток времени.
– Дудки! – решительно заявил мой двойник. – Это я непрерывно находился в этом потоке времени, делая как раз то, что и положено было делать. Это ты выскочил здесь как бы из ниоткуда, совершив временную петлю. И значит порождением парадокса являешься ты, негодник.
– Я прожил на пятьдесят шесть секунд дольше, чем ты, в абсолютном исчислении времени. Следовательно, это я создан первым.
– Мы оба были созданы в один и тот же момент времени 11 октября 2035 года, – отмел он мои аргументы. – Тот факт, что наши линии времени пересеклись из‑за твоего ошибочного, опрометчивого решения, никак не проливает свет на то, кто из нас является более реальным по сравнению с другим. Вопрос не в том, кто является реальным Джадом Эллиотом, но как нам жить, чтобы не становиться на пути друг у друга.
– Нам нужно разработать очень плотно подогнанный график, – сказал я.
– Один из нас работает курьером, в то время как другой скрывается где‑то вверху по линии. И никогда двое из нас не появляются в одном и том же времени, независимо от того, вверху или внизу по линии. Но как…
– Вот, я придумал, – произнес он. – Начинаем жить, приняв за базис нынешнее время 1105 года, так, как это сделал Метаксас, только для нас существование вверху по линии будет непрерывным. Всегда один из нас будет «приколот» к нынешнему времени начала двенадцатого столетия под именем Георгия Маркезиниса и будет жить на вилле Метаксаса. Другой же будет работать в качестве курьера и жить, соблюдая цикл «маршрут – отпуск»…
– …проводя свой отпуск где угодно, но принимая в качестве начала отсчета базисный 1105 год.
– Верно. И по завершении каждого такого цикла он возвращается на виллу и живет под именем Маркезиниса, зато теперь первый отправляется вниз по линии выполнять обязанности курьера…
– И, если точно скоординировать все эти наши действия, то нет никаких причин, по которым патруль вообще может нами заинтересоваться.
– Великолепно!
– И тот, который будет жить под именем Маркезиниса, – закончил я, сможет все свое свободное время проводить, занимаясь любовью с Пульхерией, а она никогда даже и не узнает, что мы у нее бываем поочередно.
– Если Пульхерия снова стала тою же, что и была, – согласился я.
Эта мысль сразу же отрезвила нас. Весь этот наш, такой хитроумный, план поочередно менять свое обличье, мог остаться всего лишь пустым сотрясением воздуха, если нам не удастся раскрутиться с той путаницей, которую заварил Зауэрабенд.
Я проверил время.
– Возвращайся в 1105 год и помоги Сэму и Метаксасу, – сказал я. – Шунтируйся сюда снова к половине четверного ночи.
– Хорошо, – сказал он и отбыл вверх по линии.
58
Вернулся он своевременно, все в нем выражало брезгливость и отвращение, которые ему, очевидно, пришлось испытать наверху.
– Мы все тебя дожидаемся 9 августа 1100 года, – сказал он, – у земляного вала на берегу в районе Блачерны, примерно в сотне метров справа от первых ворот.
– А в чем, собственно, дело?
– Ступай и посмотри сам. Меня всего выворачивает наизнанку от одной только мысли об этом. Ступай и сделай то, что должно быть сделано, и тогда с этим умопомешательством будет покончено. Шунтируйся и присоединяйся к нам.
– В какое время дня? – спросил я.
Он задумался на мгновение. |