Она могла это сделать.

Вероника придвинулась ближе и поцеловала его в грудь. Потом провела рукой по твердым мышцам живота вниз, к бедрам. Она облизнула губы и обхватила пальцами его фаллос.

Он был тверд, как скала, и совершенно прям.

«Погоди-ка». Она подняла голову от его груди, напрягая зрение, пытаясь разглядеть его лицо.

— Так ты не спишь.

— Не сплю, Душистый Горошек, — низким голосом прохрипел Куп в темноте. — Тринадцать лет сбросить не так просто. Солдат приучается чутко спать и никогда не позволит незаметно подкрасться к себе. — Он обхватил ее руку своей широкой теплой ладонью, подсказывая, какой ритм ему больше приятен. — О Боже! — судорожно вздохнул он, когда Вероника крепче сомкнула пальцы. — Можешь подкрадываться ко мне в любое время, когда тебе захочется. — Рука его затем быстро переместилась к Веронике на затылок, укачивая ладонью ее голову. Он повернулся, чтобы поцеловать ее.

Она-то думала, что может обойтись без него и… без этого. Но ее самоотречение будто превратилось в летучую взрывоопасную смесь, а его поцелуй стал искрой, приведшей обоих в огненное царство. С жадным рокотом, нарождающимся в где-то в горле, Вероника отпустила мужскую плоть и двумя руками обхватила Купа за шею, возвращая ему поцелуй, вдохнув в него всю страсть, что только имела.

В течение нескольких долгих минут в комнате был слышен единственный звук — влажное хлюпанье их медленных, захватывающих поцелуев. Наконец Куп слегка поднял голову.

— О Боже, — проговорил он, пристально глядя на Веронику, — мне так тебя недоставало. Нет никого на свете вкуснее тебя, Ронни. Ни у кого нет таких сладких губ.

Его слова повергли ее в трепет и вызвали легкое беспокойство, угрожавшее впустить в сковавшую ее страсть ледяной ручеек реальности. Вероника на секунду вырвалась из пут забвения и напомнила себе о своей клятве, чтобы защитить себя. Но Куп отвел от ее щеки прядку волос и пролил ей на лицо целый дождь поцелуев. Его другая рука расстегнула пуговицы на ее пижаме и пробудила соски, оставив их воспрянувшими, прежде чем проникнуть под эластичный пояс.

Его пальцы спустились ниже и погрузились между ног, плавно скользя взад-вперед и легонько пощипывая.

— Ага, — заворчал Куп, когда Вероника застонала, и продолжил трогать ее всеми способами, мастерски наращивая ее ощущения. — Так, хорошо. Еще. Мне нравится это слышать.

Ее прерывистое дыхание все учащалось. В стремлении приблизить желанное облегчение она не могла сдерживать натужные звуки, рвущиеся из горла. Она подняла глаза на Купа, его раскрасневшаяся кожа на скулах была заметна даже впотьмах. Его брови сдвинулись у переносицы, пока он следил за приближением ее оргазма.

И в тот самый момент, находясь на грани умопомрачения, Вероника услышала собственный шепот:

— Я люблю тебя, Купер. Я люблю тебя.

За всю свою жизнь она не могла представить себе чувства сильнее. Что это было?

Облегчение? Или ужас?

Глава 19

Как только Куп припарковался на ярмарочной площади, Лиззи, Райли и Десса выскочили из машины и помчались к главным воротам. Вероника с Мариссой тотчас закричали детям вслед, чтобы они не потерялись. Куп ухмыльнулся скоропалительным предостережениям женщин. Полный того же бодрящего чувства, как обычно бывало в предвкушении боевого задания, он вылез из автомобиля и запер дверцы. Даже не верилось, что он испытывает не менее сильные ощущения в ожидании этого Зимнего фестиваля в маленьком городе, с двумя женщинами и тремя детьми. В течение десяти секунд Куп пытался понять свою реакцию. Он объяснял ее простой удовлетворенностью, потому что сегодня была его первая свободная суббота за время пребывания здесь.