«А если и так, — сказал себе Куп, — какое твое собачье дело, Блэксток? Это ее бар». Он постоял какое-то время у «Тонка», держась за ручку двери. Потом рывком распахнул ее настежь и ступил внутрь. Он действует в интересах Лиззи. Черт возьми, это ее бар!

Пока глаза приспосабливались к полутьме, Куп думал о маленькой девочке. Он не ожидал, что встреча с ней так растопит его сердце. Достаточно было увидеть ее большие серьезные глаза, чтобы вновь испытать те же чувства, как когда-то в отношении ее отца. Ему никогда не удавалось дистанцироваться от Эдди, несмотря на все попытки, поэтому он знал — то же самое ожидает его и с Лиззи.

Куп полагал, что ему будет несложно наблюдать за своей племянницей со стороны. Его решение не рассекречивать себя было продиктовано двумя соображениями. Во-первых, девочка могла его узнать, если Эдди когда-нибудь рассказывал ей о нем или показывал его фотографии. Кроме того, его инкогнито избавляло Лиззи от необходимости общаться с родственником, который до сих пор фактически был для нее посторонним человеком. И без того в ее жизни было достаточно много бесполезного.

Его ожидания, что он сможет оставаться в стороне, сейчас, задним числом, выглядели наивными. Но раньше он действительно считал это плевым делом, даже после того как оказалось, что Вероника с девочкой будут жить с ним под одной крышей.

В чем заключалось обаяние Лиззи? Куп не пытался раскладывать это на отдельные составляющие. В ней было заложено что-то такое, чем она притягивала его к себе каждой своей клеточкой так же сильно, как когда-то Эдди.

Эти размышления Купа были прерваны голосами в глубине комнаты. Он оттолкнулся от двери. Прошла уже минута, как Вероника находилась там вместе с работником фирмы. Внутренний голос ехидствовал, что тетя Ронни, возможно, преследует личную выгоду. Не обращая внимания на это предположение, Куп протиснул плечи в дверь и медленно вошел в комнату.

Глава 5

Видя, как он уверенно, точно хозяин, идет через бар, Вероника напрягла спину.

— Что вы здесь делаете?

— Да вот ехал мимо, — сказал Куп, — и остановился посмотреть, не нужна ли вам какая-нибудь помощь. — Губы его изогнулись в приятной улыбке, в то время как темные глаза с настороженным любопытством изучали Коди, монтажника из «Каскад-Эйр».

Вероника хотела отвергнуть предложение в совершенно определенных выражениях. В действительности у него не было здесь никаких дел. Однако она подавила свою первую инстинктивную реакцию, тот пресловутый коленный рефлекс. Как управляющий, Блэксток был вправе знать, что она собирается делать с баром. Вероника тяжко вздохнула. Затем, извинившись перед Коди, схватила Купа за локоть и отвела на расстояние, где их не было бы слышно.

Ей пришлось немедленно пожалеть о том, что она его тронула. Он излучал такое тепло, что этому не могла воспрепятствовать их одежда — тонкий слой ее мягкого вельвета в мелкий рубчик и клетчатый материал рубашки Купа. Она очень хорошо чувствовала под пальцами его мускулистую, жилистую руку.

Временами она очень явственно ощущала силу этого человека. Даже слишком определенно. Вообще от него с самого начала следовало ждать сложностей. Как она этого не понимала? Подобные угрюмые типы с железными мышцами никогда не были в ее вкусе. Обычно ей нравились мужчины из культурной среды. Они предпочитали носить костюмы от «Брук бразерс», дополняя их хорошими галстуками. Представление Купа о культуре, вероятно, ограничивалось тем, чтобы наливать пиво в керамическую кружку, вместо того чтобы лакать прямо из банки.

Вероника вдруг устыдилась этих ядовитых мыслей, поражаясь себе. Уж ей ли, выросшей в баре, изображать сноба! Сегодня утром за кухонным столом ей сунули в нос «Нью-Йорк таймс».

Она отодвинула в сторону свой стыд.