Вероника пыталась его подстрекать, двигая бедрами в ритме, существовавшем, вероятно, испокон веков, сохранившись и поныне. Она обхватила Купа за ягодицы, крепко удерживая его твердые мышцы. Когда он в который раз хотел от нее увильнуть, ее ногти впились в него, чтобы оставить его на месте. Вероника сгорала от нетерпения. Она жаждала чувствовать его внутри себя и поэтому еще шире раздвинула ноги. Наконец просто расположила бедра плашмя, согнув колени, чтобы в следующий раз не дать ему миновать цель. Куп одобрительно заворчал, но по-прежнему не давал ей, что она хотела.

Куп совершенно не понимал, зачем дразнит ее таким образом. Он чувствовал, что в срамном месте у него, наверное, все посинело, и уже ничего не хотел так сильно, как зарыться в нее. И все же что-то удерживало его. Какая-то безумная потребность в… Куп сам не знал в чем.

Он снова стал дразнить Веронику. Однако сейчас у него возникло опасение, что эта попытка обречена на провал. Он только слегка погрузился, но уже знал наверняка, что это был не лучший его ход. Вероника была такая горячая, влажная и… — о Боже! — такая возбужденная, что было совершенно непонятно, зачем ему нужно уходить. Когда он все-таки оттянул бедра назад, приготовившись довести это до конца, в ягодицы ему впились все десять ее ногтей. В сравнении с ними когти Бу были ничто.

— Перестань меня дразнить, — сказала Вероника. — Если ты сделаешь это еще раз, считай, что ты покойник. — Волосы ее были взъерошены, щеки пылали, глаза метали молнии. — Я хочу, чтобы ты вошел глубоко. И немедленно!

Куп засмеялся. Он уперся ладонями в матрас, напряг мышцы и резко двинул бедра вперед.

Вероника начала восходить к вершинам блаженства, не успел он даже погрузиться в нее до конца. Смех застрял у него в горле.

— О Боже… — Куп ощущал, как сжимаются ее мышцы, и слышал, как ее еле уловимые стоны набирают обороты, поднимаясь на несколько октав выше. Переполнявшее его неподдельное удовольствие прорывалось наружу. Он старался сохранять самообладание, оставаясь глубоко в ней, чувствуя, что у нее все близится к завершению. Может, это было то, что он и сам ждал. Но что он знал наверняка — это что сейчас она буквально разрывается на части под ним. И это был самый большой прорыв на его счету, с тех пор как он вернулся с армейской службы.

Оргазм Вероники постепенно спадал, и Куп снова задвигался ритмичными, твердыми толчками. Она обхватила ногами его бедра и стала двигаться синхронно с ним. Он шумно вздохнул и, крепче упершись ногами в постель, ускорил темп. О Боже, оставалось так немного — совсем немного.

Но тут ее дыхание сделалось прерывистым. Куп понял, что страсть ее опять набирает силу. Он стиснул зубы и заставил себя замедлиться, чтобы не перебрать лишку.

— Это и вправду тот множественный оргазм, — сказал он. — Пронимает до самого сердца, не так ли?

Глаза Вероники заволокло туманом.

— О Боже, Купер, — задыхалась она, непроизвольно вторя его мыслям, — поверить не могу… что я сейчас снова… — И, видя напряжение на его лице, добавила просто из вежливости: — Но тебе незачем меня ждать.

Соблазн поймать ее на слове был слаще меда, но Куп противился искушению. Он просунул руку к ней между бедер и, погрузившись в скользкое влажное тепло, нащупал там свою первоначальную мишень. Затем легонько коснулся чувствительной маленькой жемчужины.

— Леди прежде всего, — твердо сказал он, уповая на то, чтобы глаза не вылезли на лоб.