В последнее время каждое утро она ждала его у Санта Анна ди Палаццо. Орсола не отличалась особой красотой, и Альдо часто спрашивал себя, что же его в ней так притягивает. Может быть, целомудрие, которое никак не удается победить? Сначала Альдо отталкивала мания Орсолы тащить его в церковь и ставить на колени перед образом святой Анны, которую она считала покровительницей своей любви. Молодой человек не знал поражений, ему и в голову не могло прийти, что с Орсолой его может постигнуть неудача. Если девушка вообразила, будто Альдо женится на ней, то тот, как всегда, нисколько не старался рассеять ее иллюзии. Он добивался Орсолы, но только никак не с целью жениться, а всего лишь потому, что она сумела задеть его самолюбие. Альдо не понимал, что кто-то может придавать любви несколько иное значение, чем он сам. Каждое утро при виде хрупкой фигурки Орсолы сердце его переполняла нежность.

– Orsola mia… amor mia… – начал он как обычно.

Девушка пристально посмотрела на Альдо.

– Ты думал обо мне сегодня ночью?

– Конечно, милая!

Одной ложью больше – одной меньше… Орсола взяла его за руку.

– Пошли…

И снова парню пришлось встать на колени перед святой Анной. Краем глаза он наблюдал за своей спутницей, погруженной в страстную молитву, и испытывал некоторое беспокойство – святая заступница не могла не знать, что творится у него в голове, и вряд ли ее это радовало. Религиозность Альдо была замешана на суевериях, рождавших у него сильные опасения – как бы святая не явила какое-нибудь чудо, дабы просветить Орсолу на его счет.

Снова оказавшись на улице, молодые люди в очередной раз обменялись клятвами и обещаниями, но когда Альдо хотел поцеловать Орсолу, девушка воспротивилась.

– Только после того, как ты попросишь у папы моей руки…

Отец Орсолы работал на таможне. Человек твердых принципов, настоящий чиновник. Даже если допустить, что Альдо вздумалось бы вести себя по-честному, таможенник наверняка сказал бы дочери, что никогда не отдаст ее замуж за лентяя, целыми днями болтающегося по улицам и не способного заняться порядочной работой. Бедная Орсола, витающая в облаках, что ее ждет?…

Назначив новое свидание, Альдо распрощался с Орсолой и отправился в порт. Там его острый взор мгновенно ухватил трех совершенно растерянных ранних пташек. Сначала молодой человек решил, что это англичане, но вскоре передумал – нет, это или немцы, или голландцы. Он подошел, прислушался к особенностям иностранной речи и, решившись, с ослепительной улыбкой предложил свои услуги:

– Wollen Sie die Stadt besuchen?

Таская по городу иностранцев, Альдо научился немного лопотать по-английски, по-французски и по-немецки. Голландцы (а это оказались именно они) в восторге от того, что нашли человека, говорящего на понятном им языке, сразу согласились. Они быстро сговорились о цене, и Альдо, довольный, что дневной заработок обеспечен, поволок батавов открывать красоты Неаполя.

Очень далеко от него, в светлой комнате Соммервиль колледжа проснулась Одри Фаррингтон. Не то что бы она очень любила подниматься так рано, как сегодня, но нынешний день совершенно особый. Сидя на постели, Одри с легкой тоской в сердце осматривала убранство комнаты и вещи, окружавшие ее более трех лет. Она знала, что всю жизнь будет вспоминать потом это время, словно потерянный рай. Девушка улыбнулась суровому лику Данте и более доброжелательному – Савонаролы. Оба этих портрета, равно как и цветная репродукция панорамы Фьезоле, придавали комнате несколько итальянский колорит. С самого детства Одри страстно увлекалась Италией. Первыми героями ее грез были Лоренцо Великолепный, Сфорца, Рафаэль. Достигнув того возраста, когда молодые люди получают право самостоятельно выбирать дальнейшую судьбу, девушка сразу предупредила отца – достопочтенного Дугласа Фаррингтона, что совершенно не намерена идти по его стопам и заниматься юриспруденцией.