|
В дальнем углу стоял холодильник, используемый для молочных продуктов, – что, кстати, объясняло и отсутствие сыра в витрине, но он служил единственным знаком перемен во всем магазине. В центре зала все так же стояла в яме с песком пузатая печка, окруженная все теми же старыми, отполированными долгим употреблением стульями. У противоположной стены высилась старая перегородка с дверцами абонементных ящиков, почтовым окошком в центре и открытой дверью, ведущей в заднее помещение, откуда доносился запах корма для скота, сложенного в дерюжных и бумажных мешках.
Все было так, словно я видел это место лишь вчера, а придя нынче утром, слегка удивился происшедшей за ночь перемене. Я отвернулся к окну и сквозь грязное, потрескавшееся стекло посмотрел на улицу. Там тоже были видны кое-какие изменения. На углу, напротив банка, участок, который я помнил пустовавшим, оказался теперь занят сложенным из бетонных плит зданием авторемонтной мастерской, перед которой возвышалась единственная облупившаяся бензоколонка. Дальше находилась парикмахерская – крошечный домик, вообще не изменившийся, а только потускневший и нуждавшийся в покраске еще больше, чем в мои времена. Располагавшаяся по соседству с парикмахерской скобяная лавка, насколько я мог судить, не изменилась совсем. Разговор за моей спиной, очевидно, подошел к концу, и я повернулся. Беседовавшая с Дунканом женщина направлялась к двери. Она оказалась моложе, чем я решил по голосу. На ней были серые юбка и жакет, а угольно-черные волосы были собраны тугим узлом на затылке. Она носила очки в оправе из светлого пластика, а на лице читались гнев и тревога. Женщина шла быстрой, воинственной походкой и напоминала секретаршу Высокого Начальства – деловитость, краткость и готовность мгновенно пресечь всякие глупости. У дверей она обернулась и спросила Дункана: – Вы придете вечером на праздник, не правда ли? Дункан улыбнулся, демонстрируя кривые зубы: – Еще ни одного не пропустил. За много лет. И вряд ли начну теперь… Она распахнула дверь и быстро вышла. Краешком глаза я заметил, как она целеустремленно зашагала по улице. Дункан вышел из-за прилавка и направился ко мне. – Чем могу быть полезен? – поинтересовался он. – Меня зовут Хортон Смит. Я договаривался… – Минутку, – быстро сказал Дункан, пристально рассматривая меня. – Когда начала поступать ваша корреспонденция, я сразу узнал ваше имя, но сказал себе, что тут может быть какая-нибудь ошибка. Возможно, подумал я… – Никакой ошибки, – перебил я, протягивая руку. – Здравствуйте, мистер Дункан. Он стиснул мою ладонь мощной хваткой и задержал в своей. – Маленький Хортон Смит, – проговорил он. – Вы часто приходили с папой… – А вы угощали меня мятными леденцами… Глаза его сверкнули из-под нависающих бровей, и он еще раз тряхнул мою руку. «Все в порядке, – сказал я себе. – Старый Пайлот-Ноб действительно существует, и я здесь не чужак. Я вернулся домой.» – Вы и есть тот самый, что часто выступает по радио, а иногда и по телевидению? – спросил он. Я подтвердил. – Пайлот-Ноб гордится вами, – заявил он. – Поначалу трудновато было привыкнуть слушать по радио парня из нашего города или встречаться с ним лицом к лицу на телеэкране. Но мы привыкли, и теперь большинство слушает вас, а потом обсуждают услышанное. Мы судачим, что вот, мол, Хортон сказал вчера то-то и то-то, и внимаем вашим словам, как проповеди. Но зачем вы вернулись? – поинтересовался он. – Только не подумайте, что мы не рады видеть вас… – Я хочу пожить здесь. |
