Изменить размер шрифта - +

Вскоре в клубе подмосковного городка, где летчики нередко проводили вечера, он познакомился с Машей — будущей женой. Она стояла неподалеку в спортивном костюме, лыжных ботинках, белом беретике. Как бы не замечая его, с независимым видом смотрела в сторону. И Павел подошел к ней, чтобы пригласить на вальс.

Оказалось, что девушка пришла сюда прямо с лыжных соревнований, не успев переодеться. Голубоглазая, с застенчивой улыбкой, она походила на озорного подростка.

На следующий вечер он не узнал ее: Маша была в форме летчика — капитана, казалась строгой, недоступной.

— Это вы? Летчик? — не скрыл Павел удивления. — Летаете?

— Командир эскадрильи…

Мария Нестеренко мечтала об авиации со школьной скамьи. Закончив аэроклуб, поступила в летную школу. Летала она мастерски. Ее направили в авиаполк. Она была в числе немногих женщин, овладевших не без успеха мужской профессией.

Через неделю, в декабре 1937 года, Павел получил новое назначение: с группой воздушных асов улетел в Китай. Возвратился через год. На гимнастерке рядом с орденами Ленина красовался орден Красного Знамени.

А когда у озера Хасан разгорелись военные события, Павел Рычагов возглавил там авиацию. И снова награда — орден Красного Знамени.

На вызов в столицу он ехал с ожиданием не только разговора с наркомом обороны, но и встречи с Машей, с которой переписывался.

— Вы назначаетесь начальником Главного управления Военно-Воздушных Сил страны, — объявил ему Ворошилов. — Товарищ Сталин утвердил вашу кандидатуру. Будете самым молодым главнокомандующим.

Маша вскоре стала его женой.

В декабре 1940 года на большом совещании высшего командного состава Рычагов выступил с докладом об использовании авиации в современной войне. Перед ним выступали генералы армии Жуков и Тюленев, генерал-полковник Павлов. Опытные военачальники высказали немало ценных предложений для развития военной науки в преддверии войны. Генерал-лейтенант Рычагов, основываясь на личный опыт, изложил взгляды на способы завоевания господства в воздухе.

— Отличный доклад! — похвалил начальник Генштаба Жуков.

Однако столь лестная оценка не смогла погасить его волнения за то, что не сумел сказать правды о слабости нашей авиации, что недавняя восторженность рекордами наших летчиков не отражает истинного положения. Война в Испании показала, что советские самолеты по техническим и боевым качествам уступают немецким. Он не сказал потому, что в этом случае его ожидала участь его предшественников: Алксниса расстреляли, опытного командарма Локтионова арестовали, на Лубянке находится непревзойденный ас Смушкевич. Все они ранее пребывали на том посту, какой ныне занимает он, двадцатидевятилетний Павел Рычагов. Неизвестно, где находится многоопытный Туполев и другие авиаконструкторы.

А потом была война… Ночью и под утро 22 июня в штаб ВВС посыпались шифровки: одна тревожнее других. В них сообщалось не только о налетах немецкой авиации, но и об огромных потерях. Внезапными налетами врагу удалось уничтожить и повредить наши самолеты прямо на аэродромах, не позволив им подняться в воздух. Число потерь перевалило за тысячу, но Павел Рычагов понимал, что после уточнения их будет больше.

Последние дни и буквально вчера он просил, настаивал, чтобы самолеты переправили на запасные и полевые аэродромы, места, которые сохранялись в тайне, но сделать это ему не разрешили.

— Нельзя. Есть на то строгий приказ свыше.

Чей приказ — не говорили, но он догадывался, что приказ Сталина.

И тогда он, в недавнем прошлом боевой летчик, а ныне главный над авиацией, настоял, чтобы ему разрешили вылететь туда, где уже бушевала война.

Настойчиво зазвонил телефон.

— Вы в курсе авиационной обстановки? — услышал он голос Жукова.

Быстрый переход