Не искушенный в военном деле, нарком не стал распространяться, округло говоря, делал упор на политическую значимость вопроса. Исход рассматриваемого дела был предрешен, и проект решения лежал перед ним на столе, однако необходимо было заслушать мнение присутствующих и запротоколировать.

Ворошилов посмотрел на Буденного, хотел что-то сказать, но тут же отвел взгляд от черноусого маршала. Знал, что Семен Михайлович плохой оратор и далек от дел теории. Однажды на расширенном заседании тот осмелился вступить в спор с Тухачевским и попал впросак.

— Что-то я вас не пойму, Михаил Николаевич? — попытался возразить коллеге маршал.

Тухачевский вздернул в недовольстве бровью и сдержанно в ответ произнес:

— Так вам, Семен Михайлович, не все можно и объяснить. — Ив зале прошелестел смешок.

— Кто желает высказаться? — спросил Ворошилов и остановил взгляд на Щаденко. — Может ты, Ефим?

Щаденко, как и Ворошилов, в прошлом партийный руководитель на Дону, ныне армейский комиссар, выступать привык, поднялся.

— Я раньше и теперь утверждаю, что сбрасывать со счетов коня в пользу металла не подошло еще время. И не только потому, что в стране не развита промышленность, совсем нет! Партия и лично товарищ Сталин делают все, чтобы в ближайшие годы страна смогла догнать и перегнать промышленность Америки, не говоря уже о Германии и Японии. И не потому, что танки с их грохотом и лязгом потребуют многочисленный конский состав, чтобы подтаскивать эти тяжелые машины ближе к позициям врага. Если этого не делать, танки преждевременно обнаружат себя грохотом, и враг сумеет подтянуть орудия и их расстрелять. Не только в этом неоправданность машин. — Щаденко краем глаза посмотрел на Сталина. Тот, сощурившись от сизого дыма трубки, уставился в окно, словно бы и не слышал выступающего. — Озабоченность вызывает то обстоятельство, что для танковых и механизированных корпусов нужно подготовить тысячные кадры технически образованных людей…

— Позвольте мне, — зычно пророкотал Кулик, обращаясь к председателю. Поднявшись над столом, массивный, широкогрудый, он погладил большую бритую голову, откашлялся.

Ворошилов знал Кулика еще с гражданской войны. Тот служил под его началом, командовал артиллерией, потом возглавлял артиллерию Первой Конной армии.

— Докладывайте, товарищ Кулик. — Обычно Ворошилов обращался к нему по имени, но теперь соблюдал официальность.

— Я хотел бы продолжить доводы Ефима… то есть комиссара Щаденко. Ежели формировать танковые и механизированные соединения, тогда волей-неволей придется переводить большую часть артиллерии с конной на механическую тягу. Это тоже потребует не только дополнительное и немалое количество автомобилей, тракторов, но и механизаторов для них. А где их взять?..

— А дальнобойную и большой мощности артиллерию тоже надо перевести на конную тягу? — вдруг подал голос Сталин.

Кулик замешкался, но тут же уверенно ответил:

— Никак нет. Ее поставить на мехтягу.

— Понятно, — произнес генсек и было непонятно — согласен ли он с главным артиллерийским начальником или имеет другое мнение. — Продолжайте, товарищ Кулик.

— Исходя из сказанного, я предлагаю новые механизированные и танковые корпуса не создавать, а имеющиеся ликвидировать. Их личный состав обратить на формирование кавалерийских дивизий. Сокращение выпуска танков повлечет сокращение выпуска и орудий к ним. По-видимому, повлечет сохранение и противотанковой артиллерии.

— А это почему же? — спросил Федько. — Немцы, пожалуй, и не намерены сокращать производство танков.