– Ну, спасибо.

Появившийся контролер вывел Копу из комнаты допросов в коридор, так что бывший узник не услышал брошенного ему в спину:

– Спасибо – это много…

Продукты, оставшиеся от засланной Санитаром передачи, Копа благородно оставил сокамерникам. Перед тем, как железная дверь изолятора временного содержания открылась на выход, ему вернули шнурки и ремень.

– До встречи, – сказал милиционер, и Копа автоматически кивнул прежде, чем осознал смысл услышанного.

На улице моросил дождь. Сгорбившись и натянув капюшон. Копа двинулся к выходу со двора, прикидывая, к кому бы завалиться за выпивкой и отпраздновать освобождение, но был остановлен двумя неизвестными, вышедшими навстречу ему из автомашины.

– Минуточку, – сказал один из них, показывая удостоверение. – Уголовный розыск. Отдел по борьбе с имущественными преступлениями.

– С кем?

– С инопланетными пришельцами, – оперативник распахнул заднюю дверцу бежевого УАЗа. – Садись, поехали.

– Куда? Слышь, я не знаю, с кем вы там боретесь, меня это мало колышет, но ты чего-то путаешь. Да меня только что выпустили! Нет такого закона, чтобы сразу сажать.

– Ну почему? Отсидел за пистолет, а теперь по грабежам к тебе вопросы появились.

Копа оглянулся на тюремные окна. Пять минут назад он вышел из камеры – и, похоже, скоро вернется обратно. Ироничный, уверенный вид оперов подсказывал, что сейчас у них на руках все козыри. Он вспомнил, как его снимали для телевидения вскоре после задержания. Еще тогда испугался, что могут опознать, но три дня прошло, дополнительных обвинений никто не предъявил, и он успокоился, тем более что сокамерник – опытный, засиженный мужичонка – подтвердил: сейчас все боятся и к ментам не идут.

В голове у Копы помутилось, и он бросился на оперов. Схватка была короткой: испитая печень бывшего штангиста сдалась при первом же контакте с кулаком призера «Динамо» по боксу. Оставалось только орать, когда надевали «браслеты» и запихивали в машину.

– Чудак человек! Нашел, где сопротивляться.

Копу отвезли в отделение, где все было готово для проведения следственных действий. Какое-то время он продолжал буянить, но после того, как четверо потерпевших его уверенно опознали, притих, а протокол допроса подписал совсем мирно.

– Может быть, адвокат, тебе все-таки нужен? – спросил следователь, готовясь заполнить протокол задержания.

– Да на хер он сдался? Только бабки сосет! Я сразу понял, что ему хата моя нужна, все ждал, когда спросит, а он чего-то меньжевался. Дайте лучше закурить.

Умиротворенный сигаретой, Копа принялся философствовать, наблюдая, как на желтоватую бумагу ложатся строчки, лишающие его свободы:

– Что мое – то мое. Отсижу! Уважаю, что чужого не вешаете.

– Тебе свое бы унести…

– За свое не обидно. За свое можно и посидеть. Но, прошу обратить внимание, квартиры я не чистил. С того, что я у барыг брал, они беднее не стали. И не стрелял я ни в кого!

– Потому, что не из чего было. Окажись у тебя пушка не газовая, а боевая – рано или поздно кого-нибудь бы завалил.

– Не надо, – Копа поднял грязный палец, – не надо меня грузить. Я, может, и грабил, но никогда близко к мокрому не стоял…

После того, как следователь ушел, опера налили Копачеву водки:

– Держи, не страдай.