Как всегда, мысли о технике успокоили его. Насколько легче было общаться с полями и матрицами, чем с людьми.

— С нашей лояльностью все оказалось о’кей. Но я бы обратился к Санта Клаусу с целым списком желаний. Мой отдел нижайше обращается к Марку IV, имеющему все, с вопросом: почему не пришел последний корабль снабжения?

В этом вся ваша натура, подумал Фрэзер. Временный перерыв в подвозе припасов, и любое затягивание поясов — слишком ничтожная цена за свободу. Но… я мог бы сейчас уйти домой…

Его глаза вернулись к пустоте экранов обзора, и вдруг их затопило воспоминание о синей воде с белыми шапками пены, о соленом ветре под божественным небом Земли. Но затем его взгляд скользнул и упал на Юпитер. Вдруг он утратил уверенность. Он прожил десять лет под щитом с гербом грозы. Хотя камни и лед Ганимеда не годились для укоренения, они крепко хватали все, что на них попадало.

— Ну, так о чем ты хочешь сообщить, Билл? — поспешно осведомился Фрэзер.

— Ах, да, — ответил Эндерби. — Крейсер занимает столько места, что мы вынуждены ставить лунолеты вплотную на северном краю. Их там уже несколько запарковалось. Вам следует спускаться по очень, очень тонкой линии и вручную. Справишься?

— Послушай. Я проверяю и обслуживаю этот корабль сам. Я могу посадить его на туфлю конгрессмена.

— Р-р-роджер. — Эндерби выдал инструкции. Фрэзер внимательно выслушал, но успел немного устыдиться. Законодательную власть и суды следовало уважать, если уж Освободительная армия свергла диктатуру. Не так ли?

Или нет? Он так долго пробыл на дальнем конце линии связи длиной в 4-00 миллионов миль, слушая болтовню подцензурного радио, читая перлюстрированные письма и публикации — мог ли он знать всю правду? Благородные лозунги отдавали дешевизной, а самые прекрасные цели могли быть извращены. Даже сама диктатура начиналась как движение за восстановление суверенитета и гордости поверженных Соединенных Штатов. Затем одна чрезвычайная ситуация последовала за другой, и ворчавшие на это познакомились с полицией.

Забота о благополучной посадке поглотила праздные мысли. Предназначенные для приземления в самых непредсказуемых точках, межспутниковые транспорты равным образом зависели от пилота и от автопилота. Не каждый обладал необходимым умением. С этим следовало родиться.

Отключив последний двигатель, Фрэзер отстегнул ремни безопасности. Это был высокий сухопарый человек. Сорок прожитых лет оставили морщины на его удлиненном лице с выступающим носом — вокруг серых глаз и широкого рта. Изморозь подернула темные волосы.

Приведя систему посадки в готовность, он прошел в кормовой отсек, в шлюзовую. Вдали от удобств обычного порта он не мог просто выдвинуть трубу для выхода на Аврору. Фрэзер нацепил скафандр поверх комбинезона и вышел через люк, спеша увидеть не только Еву и детей, но и вновь прибывших. И, конечно, позвонить Теору, разузнать, как обстоят дела на Юпитере. Его разозлила необходимость недельной поездки на Ио в то время, когда его другу было плохо. Но автоматизированные рудники — здесь и на других лунах — находились в стадии строительства, и главный криогенолог колонии был обречен на постоянные вызовы для устранения неполадок.

Он отвязал запасной трап и спустился по нему в некоторое подобие шахты. Рядом стоял другой экипаж: неуклюжие пузатые силуэты, отбрасывавшие на пол чернильные безвоздушные тени.