— Да, мои, и их ровно шестеро. — Ник произнес короткую гортанную команду, и пушистая орава как по мановению волшебной палочки улеглась у ног хозяина, выражая свой восторг лишь с помощью хвостов. — Это Абигайль, их начальница, полномочия которой никто не смеет оспаривать, — указал Ник на коккер-спаниеля с влажными преданными глазами. — Поначалу она жила у моей матери, но когда та уезжала, то решила оставить Абигайль мне. А вот ее самый верный друг и соратник, Кроха. — Рука его дернулась по направлению к той-терьеру. — Это Цезарь и Брут, дворняжки, — между прочим, прекрасно ладят друг с другом. Мой отец нашел их брошенными в какой-то канаве несколько лет назад. Гончая Плюта, которую использовали как детородную машину, пока мы не забрали ее к себе. И наконец, Ярд — этот выдающийся представитель семейства немецких овчарок. Кстати, самый молодой из всех — я взял его еще новорожденным щенком, а сейчас ему уже два года.

— Прелесть. — Энн смотрела на пса с обожанием.

— Он самый дружелюбный, — произнес Ник. — Они все помыкают им, как хотят, особенно Кроха.

Как он их любит. Энн почувствовала, что сердце ее сжимается и горечь на свою судьбу заставляет голос звучать неоправданно резко:

— Я всегда считала, что у ветеринаров есть правило не привязываться к своим пациентам и, уж во всяком случае, не брать животных в улицы.

— И скольких ветеринаров вы знали? — поинтересовался Ник.

— Вы — первый, — смущенно пролепетала Энн.

— Как же вы тогда пришли к подобному умозаключению?

— Ну… читала книжки, какие-то статьи, — как бы защищаясь, произнесла она.

— Тогда понятно, — с усмешкой протянул Ник. — Что до меня, то я предпочитаю сначала сам составить мнение о чем-либо, — сухо добавил он. — В этом случае, оказавшись в луже, я уже не могу винить никого, кроме себя.

Услышав почти неприкрытый намек в свой адрес, Энн почувствовала, как лицо ее заливается краской. Защитные механизмы, выработанные во время стычек в семье на протяжении последних лет, мгновенно оказались приведены в состояние боевой готовности.

— Уверена, вам никогда не приходилось оказываться в луже, — произнесла она голосом, в котором звучал неприкрытый сарказм. — Вы ведь так мудры, столько всего знаете…

— Благодарю вас. — Ник слегка наклонил голову, несколько удивленный ее выпадом. — Мне еще не приходилось слышать ничего более приятного в свой адрес.

— Ой ли? Не верю. — Энн понимала, что заводится, но ничего не могла с собой поделать. Было просто невозможно показать свою слабость перед лицом этого раздражающего ее — и такого притягательного — мужчины! — Например, ваши подруги. Думаю, они просто осыпают вас комплиментами с утра до вечера… Если, конечно, предположить, что у вас есть подруги, — добавила она сладко-сладко, стараясь не смотреть на него.

— В последнее время не было. — Если бы Энн бросила взгляд на собеседника, то поразилась бы резкой смене выражения на его лице. — Моя жена умерла полтора года назад. У нее был рак крови. С тех пор я ни с кем не встречался.

— Боже… — Энн замерла, объятая ужасом. — Я не знала… Простите меня, я… Просто не знаю, что еще сказать.

Итак, он был женат… Хотя, что ж странного — такие мужчины, как Ник Хартли, не остаются в одиночестве! И его жена умерла…

— Вы и не могли знать. — Его голос был холоден и безучастен.