Гробница — две гигантские арки, два каменных верблюда, две огромные человеческие фигуры и чудовищных размеров могильный холм — стояла без ограждения бархатным канатом. Второй форхильнорец, Барбулкан, протянул шестипалую руку и прикоснулся к вырезанным в камне ближайшей арки узорам. Подозреваю, когда многое делаешь через телеприсутствие, реальные прикосновения реальных, из плоти и крови, пальцев должны порождать особо сильные чувства.

— Эту гробницу купил для музея в 1919–1920 годах британский торговец мехами и предметами искусства, живший в Тяньцзине. Предположительно, гробница изначально располагалась в Фэнтайчжуане в провинции Хэбэй. Говорят, она принадлежала знаменитому генералу Цу Дашоу из династии Минь, умершему в 1656-м году нашей эры.

Пришельцы негромко переговаривались между собой. Очевидно, они были заворожены экспонатом; быть может, они не строили монументов для своих умерших.

— В то время в китайском обществе господствовала идея о том, что Вселенная — весьма упорядоченное место, — продолжила Кристина. — Гробница и фигуры на ней отражают эту идею упорядоченного космоса, и…

В первое мгновение я подумал, что прогремел гром.

Но то был не гром.

Звук отдавался в зале с гробницей, громким эхом отражаясь от каменных стен.

Звук, который я до этого слышал только по телевизору или в кино.

Автоматные очереди.

Это было глупо, но мы выскочили из зала с гробницей и побежали на звук. Форхильнорцы с лёгкостью обогнали нас, вриды бежали позади. Мы пробежали через галереи имени Т. Т. Цуи и оказались в тёмной Ротунде.

Выстрелы доносились из Выставочного зала имени Гарфилда Вестона — с выставки сланцев Бёрджесс. Я не мог представить, в кого там можно стрелять: кроме охранника у служебного входа и нас, во всём музее больше никого не было.

У Кристины был с собою мобильник-раскладушка; она уже раскрыла его и, видимо, набирала 9–1–1. Новая очередь из автомата — и сейчас, будучи гораздо ближе, я расслышал ещё один звук, более знакомый: звук раскалывающихся камней. И внезапно я понял, что происходит: кто-то расстреливает бесценные окаменелости сланцев Бёрджесс возрастом в полмиллиарда лет.

Выстрелы прекратились, как только вриды оказались в Ротунде. Едва ли можно было сказать, что мы вели себя как мыши. Кристина разговаривала по телефону, топот наших ног эхом отдавался в галереях, а вриды, совершенно сбитые с толку — может, у них никогда не было огнестрельного оружия — громко переговаривались, невзирая на мои попытки заставить их вести себя тише.

Даже будучи частично оглушёнными от грохота своей стрельбы, расстреливающие окаменелости люди, очевидно, услышали издаваемый нами шум. Из Выставочного зала появился сначала один, а затем другой мужчина. Тот, который выбежал первым, был с ног до головы усыпан деревянными щепками и осколками камней. У него в руках было какое-то автоматическое оружие — может, пистолет-пулемёт, — который он тут же направил на нас.

Лишь тогда мы предприняли первое благоразумное действие: остановились как вкопанные. Но я бросил взгляд на Кристину, молчаливо спросив, сумела ли она дозвониться до оператора службы 9–1–1. Она еле заметно кивнула и повернула мобильник ровно настолько, чтобы я по светящемуся экрану увидел — соединение ещё активно. По счастью, оператор оказался достаточно сообразительным, чтобы замолчать, как только Кристина перестала разговаривать.

— Святой Боже, — воскликнул мужчина с оружием. Он вполоборота повернулся к более молодому напарнику, с «ёжиком» на голове.