— Святой Боже, — воскликнул мужчина с оружием. Он вполоборота повернулся к более молодому напарнику, с «ёжиком» на голове. — Бог ты мой, ты только посмотри на этих созданий!

Он говорил с сильным акцентом южных штатов.

— Пришельцы, — откликнулся второй, с «ёжиком», словно примеривая слово к увиденному; у него был тот же акцент. Затем, словно решив, что слово подходит, он повторил его, на сей раз громче: — Пришельцы.

Я выступил вперёд.

— Конечно, это проекции, — сказал я. — По-настоящему их здесь нет.

Форхильнорцы и вриды могли сильно отличаться от людей во многом, но по крайней мере, они были не настолько глупы, чтобы уличать меня во лжи.

— Ты кто такой? — спросил вооружённый мужчина. — Что здесь делаешь?

— Меня зовут Томас Джерико, — сказал я. — Я заведующий отделом палеобиологии здесь, — сейчас я заговорил как можно громче, в надежде, что оператор 9–1–1 услышит мои слова, в случае если Кристина не успела сказать ему, где мы есть, — в Королевском музее Онтарио.

Конечно, к этому времени ночной охранник музея, должно быть, понял — что-то происходит и, наверное, тоже вызвал копов.

— В это время здесь никто не должен был находиться, — сказал мужчина с «ёжиком».

— Мы делали съёмку, — сказал я. — Хотели, чтобы в музее никого при этом не было.

Нашу группу и тех двоих сейчас разделяли, быть может, двадцать метров. В выставочном зале могли оставаться третий и, быть может, четвёртый злоумышленник, но пока я не видел признаков их присутствия.

— Что вы здесь делаете, позвольте спросить? — спросила Кристина.

— А ты кто такая? — спросил вооружённый преступник.

— Доктор Кристина Дорати. Я директор этого музея. Так что вы здесь делаете?

Мужчины переглянулись. Тот, который с «ёжиком», пожал плечами.

— Уничтожаем эти лживые окаменелости, — ответил он и посмотрел на инопланетян. — Вы, пришельцы, вы прилетели на Землю, но вы слушаете не тех людей. Эти учёные, — он практически выплюнул это слово, — они вам лгут, со всеми этими камнями и чем там ещё. Миру шесть тысяч лет, Господь создал его за шесть дней, и мы — его избранный народ.

— Боже, — сказал я, взывая к сущности, в которую они верили, а я нет. Я посмотрел на Кристину. — Креационисты!

Мужчина с пистолетом-пулемётом начал терять терпение.

— Довольно, — сказал он, наставляя дуло на Кристину. — Брось свой телефон.

Она сделала как ей сказали; мобильник с металлическим стуком ударился о мраморный пол и развалился на две части.

— Мы здесь, чтобы сделать своё дело, — сказал мужчина с оружием. — Сейчас вы все ляжете лицом вниз, а я его закончу. Кутер, присмотри за ними!

И он вернулся в галерею.

Второй вытянул из кармана куртки пистолет и нацелил на нас.

— Вы слышали, что он сказал, — велел он. — Лицом вниз!

Кристина легла на пол. Холлус и второй форхильнорец сели на корточки, сложив ноги таким образом, как мне ещё не доводилось видеть. При этом их сферические туловища опустились настолько, что коснулись пола. Двое вридов остались стоять — то ли в замешательстве, то ли физиологически неспособные лечь.

И я тоже не лёг. Я был в ужасе — о да. Сердце было готово выскочить из груди, на лбу выступила испарина. Но эти окаменелости, они же бесценны, чёрт бы их побрал — они едва ли не самые важные во всём мире! И именно я организовал их выставку, я сделал так, чтобы они оказались в одном месте.