Я хотел бы вновь побывать в районе Скарбору, на моей малой родине. Было бы чудесно побродить по улицам моей юности, увидеть старый дом родителей и постоять на дворе Королевской средней школы имени Уильяма Лиона Маккензи, позволяя нахлынуть воспоминаниям о друзьях ушедших десятилетий.

Мне бы хотелось смахнуть пыль со старого радиоприёмника и слушать в ночи — просто слушать! — голоса всего мира.

Но больше всего мне бы хотелось съездить с Рики и Сюзан в наш коттедж на озере Оттер. Хотелось бы посидеть на пирсе после заката, достаточно поздно для того, чтобы комары и мошки угомонились. Хотелось бы смотреть, как восходит луна и её рябое лицо отражается в спокойных водах. Хотелось бы слушать призывные крики гагар и редкие всплески рыбы, выпрыгивающей из озера. Так хотелось бы откинуться на шезлонге, обхватить руками затылок и удовлетворённо вздохнуть, совершенно не чувствуя боли.

21

До сих пор Сюзан не проронила ни слова о широко разлетевшихся комментариях Сальбанды насчёт Создателя Вселенной — Создателя, который прямо вмешивался в развитие разумной жизни не меньше пяти раз.

Но в конце концов поговорить нам всё же пришлось. Это был разговор, которого я не ждал. Я потакал жене, потворствовал её вере, даже согласился сочетаться браком в традиционной церковной церемонии. Но про себя я втайне знал, что именно я просвещённый, что я прав на все сто, что только мне известно, как обстоят дела на самом деле.

Мы с Сюзан сидели на веранде. Апрельский вечер выдался на редкость тёплым. Этим вечером Сюзан собиралась отвести Рики на тренировку по плаванию; иногда это делал я, время от времени мы шли в бассейн все вместе, но на сегодня у меня были другие планы. Сейчас Рики переодевался в своей комнате.

— Холлус говорил тебе, что он пытается найти Бога? — спросила Сюзан, не отрывая взгляда от своей чашки кофе.

Я кивнул.

— И ты ничего мне об этом не сказал?

— Ну, я… — промямлил я. — Нет. Нет, не сказал.

— Я бы так хотела поговорить с ним об этом.

— Прости, — сказал я.

— Значит, форхильнорцы религиозны, — сказала она, формулируя вывод — как она его представляла.

Здесь я был вынужден запротестовать; я был просто обязан:

— Холлус и его коллеги верят, что Вселенная создана разумом. Но они не делают из Бога культ.

— Они не молятся? — удивилась Сюзан.

— Нет. То есть, вриды проводят половину дня в медитации, пытаясь наладить с Богом телепатическую связь, но…

— Как по мне, так это кажется молитвой.

— Они говорят, что ничего не хотят от Бога.

Сюзан немного помолчала; мы редко говорили о религии, и на то была веская причина.

— Молитва — это не просьбы о чём-то. Когда молишься — это совсем не поход в супермаркет «Санта-Клаус».

Я пожал плечами, справедливо полагая себя недостаточно компетентным в этом вопросе.

— Форхильнорцы — они верят в души? В жизнь после смерти?

Вопрос меня удивил; я никогда об этом не задумывался.

— Честно говоря, я не знаю.

— Так, может, тебе стоит спросить Холлуса?

Я кивнул; может, и правда стоит.

— Ты знаешь, я верю в души, — просто добавила Сюзан.

— Знаю.

Однако она не стала углубляться. Сюзан больше не просила меня идти с ней в церковь; она спросила один раз, несколько месяцев назад, и этого было вполне достаточно. Но она не давила на меня. Если посещение церкви Святого Георга помогало ей смириться с происходящим — тем лучше. Но каждому из нас предстояло справиться с этим по-своему.