— Как это? — мне настолько любопытно, что я едва не выдаю себя.

— Ох, дорогая моя. Я знаю, вы меня проверяете. Вы ведь знаете, что это был случай кражи личности. Безумец использовал знаменитое профессорское имя. Он все мне об этом рассказал. Кроме того, как сумасшедшему удастся сбежать из психиатрической лечебницы? — Она снова смеется.

На самом деле, с ней я не могу поспорить. Предположительно, я сама не должна быть за пределами лечебницы. Думаю, вся прелесть моего прикрытия в том, что никто не ожидает встретить меня в реальном мире.

— Да и с чего бы сумасшедшему наведываться в школу и учить детей, раз уж ему удалось сбежать из лечебницы? — Думаю я вслух, погрязшая в логике, которую он скормил бедной женщине. Как все-таки страшно, когда изменив слово или два, правда обращается в ложь.

Я хлопаю женщину по плечу и благодарю ее, повернувшись, чтобы идти по коридору. Пройдя мимо пары пустых классов, я нахожу один занятый. Когда я заглядываю в стекло на двери, я не вижу летающих детских самолетиков или прочих видов хаоса в отсутствии настоящего учителя. Вместо этого, я вижу, как все стоят что-то. Нечто похожее на конструктор Лего, за исключением того, что они собирают воедино части нескольких кальянов.

<style name="apple-converted-space">Глава 8</style>

Класс #14, Начальная Школа Ричмонд

У Пиллара свой кальян, стоящий на учительском столе. Он сидит на стуле, делая затяжки, словно он по-прежнему в лечебнице, своей ВИП — палате. Я бросаю на него сердитый взгляд из-за стеклянной двери, как только он замечает меня. Позволить детям среднего звена играть с кальяном, кажется, ни коим образом не претит его нравственности.

— Мальчики и девочки. — Он вскидывает свой кальян и позволяет спиралям дыма обвиться вокруг него. — Поприветствуйте своего нового друга. — Он указывает на меня.

Внимание детишек мгновенно обращается на меня, но как только они начинают произносить мое имя, у меня нет выбора, кроме как открыть дверь и взять все в свои руки.

— Алиса! — ко мне подбегает девочка и обнимает. — Пиллар сказал, что ты придешь навестить нас.

— Ни за что бы не пропустила такое, — отвечаю я, а затем бросаю взгляд на Пиллара в поисках объяснений. Он не смотрит на меня, занят написанием чего-то мелом на доске. Он рисует слепую женщину, держащую две чаши весов, по кальяну на каждой, а внизу подписывает: «… и безумие для всех!»

— Ты будешь сегодня спасать жизни? — спрашивает меня мальчик. От меня не укрывается то, что большинство детишек довольно пухлые, для своего возраста, но… эй, им ведь нужно есть, чтобы вырасти.

— Ты собираешься поймать Арбузного Убийцу? — спрашивает девочка. Мне становится жутко, что они знают об убийствах, и я бросаю обвиняющий взгляд на Пиллара.

— Это все Телевидение, я тут не причем, — говорит он и делает затяжку из кальяна.

— Его зовут не Арбузный Убийца, — возражает мальчик. — Он — Футбольный Убийца.

— Почему бы вам не оставить меня наедине с Пилларом на несколько минут, — прошу я у нескольких детей, — чтобы я смогла поймать убийцу?

— Надери ему задницу! — Высокий и полный мальчик стискивает ручки в кулачки, словно Супермен. Полагаю, это тоже проделки Телевидения.

— Возвращайтесь к своим кальянам, дети, — произносит Пиллар. — Они не курят кальяны, просто собирают парочку, — говорит он мне, прежде чем я успеваю возразить.