— Мой шофер провез твое тело в морг в качестве трупа. Это был единственный способ обойти систему безопасности. Должно быть, он надел тебе бирку, но он не говорил мне, что писал о том, будто ты погибла в автобусной аварии.

— Я Вам не верю, — говорю я. — И я устала от Ваших игр. — Я осматриваю странные инструменты на столе, металлические и похожие на ножницы. Я даже не могу придумать, что ими делают. — Вытащите меня отсюда, пока я не замерзла до смерти.

— Ты не сможешь выбраться в течении еще получаса. — Пиллар снова начинает жевать.

— Патологоанатом заберет твое тело после того, как ей поступит фальшивый звонок от моего шофера, будто твое тело доставили не по адресу, вот тогда — то мы снова тебя вытащим. Таков план.

— Я замерзну здесь до смерти. Мне нужна обувь и пальто.

— Почему это такая проблема?

— Проблема в том, что я не могу ничего найти. — Я прикладываю все усилия, чтобы изобразить гнев. Но замерзшее лицо не очень этому способствует.

— Если бы я оказался на твоем месте, я бы достал труб из одного из бесконечных ящиков и надел туфли какой-нибудь мертвой женщины. — Он снова начинает жевать, словно ожидая моей реакции на его предложение.

Не дожидаясь. Я иду обратно к ячейкам, выдвигаю одну. Стальной ящик оказывается тяжелее, чем я предполагала. Труп пахнет не ахти. В отличие от тел, что покоятся на столе, то, что в ящике уже вскрыто и вымыто. Вид тела повергает меня в ужас. Мертвая или чокнутая, что лучше? Я осознаю, что предпочла бы быть чокнутой.

— Алиса? — я слышу его в трубке телефона, но игнорирую его. Я должна сделать это. Всего то, позаимствовать обувь у покойника. Нужно присматривать друг за другом, разве не так, живым и мертвым? Но после на мою голову опускается невидимый молоток, когда я осознаю, что тела в ящиках лежат без одежды. Я испускаю сердитый рык.

— Обуви нет? — подшучивает надо мной Пиллар.

Слишком слабая, чтобы говорить, я закрываю глаза, пытаясь спорить со здравым смыслом. Почему он со мной так поступает?

— Прибереги свое дыхание, в ящиках одежды ты не найдешь, — говорит он. — Тела в ящиках уже вскрыты. Тебе нужно проверить мешки на металлических каталках. Те — свежие. Вкуснятина! — Он вгрызается, по моим соображениям, в здоровенный гамбургер.

Я, молча, направляюсь к одному из мешку для тел, не тому, что помечен «Арбузные Убийства», поскольку не хочу испортить доказательства. Я тяну за молнию только за тем, чтобы осознать, что я выбрала тело мужчины. Ну, что я могу сказать? Я придира. Хочу женскую обувь и, желательно, моего размера. Я застегиваю мешок и открываю ближайший. Женщина. Теперь, тела вонючие и гниющие, как я и ожидала. Мертвые, смердящие и окровавленные. Я слишком измучена, чтобы обращать на это внимание.

Обувь женщины оказывается мне слишком мала. Я возвращаюсь и забираю обувь у мужчины. Мой размер. Когда оказываешься запертым в морге — выбирать не приходиться.

Я надеваю ботинки, наслаждаясь теплом в ногах — теплом мертвеца. Ох, этот безумный мир снаружи. Я понимаю, что снова хочу вернуться в лечебницу, слеза вот-вот хочет появится из глаз в этом жутком холоде.

— Рибок или Найк, — дразнит Пиллар.

Я не отвечаю ему. Вместо этого, я стягиваю куртку с покойника и надеваю на себя. Если я настолько убогая, чтобы надеть туфли, почему бы не надеть все, что спасет мне жизнь.

— Я готова. — Я заворачиваюсь в окровавленную куртку мертвеца, ноги больше не дрожат. — Я здесь затем, чтобы довести кое-что до конца. — Я делаю глубокий вдох, обманывая себя мыслями, будто на мне башмачки Золушки, а я сама в прекрасном свадебном платье. — Теперь мне нужно открыть мешки с мертвыми детьми и поискать подсказки?

— Думал, ты уж и не спросишь, — вздыхает Пиллар.