|
Дали ему тогда три года — и это было очень много для его возраста и для совершенного им преступления… В шестьдесят четвертом году и автоугонщикам-то «треху» не выписывали, а Мишутка получил три года за украденный велосипед. Возможно, судей поразило то, что Михаил Сергеевич Скрипник умудрился украсть велосипед с балкона на четвертом этаже… Но, скорее всего, на жесткость их решения повлияло поведение Мишутки в суде — не обращая внимания на отчаянные взгляды адвокатессы и чувствуя моральную поддержку челябинских дружбанов, Скрипник гордо заявил во всеуслышанье прямо в зале заседаний:
— Воровал, ворую, и воровать буду! Сказал — и ведь словно в воду глядел… Садился Скрипник при Хрущеве, а на волю вышел уже при Брежневе… Впрочем, перемены в верхах мало интересовали Мишутку, занявшегося «щипанием» денег из карманов трудящихся… Да и на свободе он надолго не задержался — «опалился» через четыре месяца после первой «отсидки» и загремел за «колючку» вновь, теперь уже на «пятилетку». Весь свой «пятерик» Скрипник отмусолил у «хозяина» от звонка до звонка… На свободу вышел поумневшим и работать начал по хатам — щелкал квартиры, как орехи… Сначала все шло удачно — были и цветы, и девочки, и солнечный берег Крыма, и брюки-клеш, и восхищенно-подхалимские взгляды дружбанов-собутыльников… Однако — сколь веревочке не виться… Через два года Мишутка снова засыпался — в Москве на этот раз, «забарабанил» его подельник, сука рваная… И поехал Михаил Игоревич в воркутинские лагеря мотать очередную «пятилетку». Но поехал уже не пацаненком-недорослем, а солидным опытным уголовником… На вора его, правда, не короновали, но в авторитетах Скрипник ходил… Мишутка — это вам не фунт изюма, это всегда место подальше от параши и уважение от «братвы»… И снова он свой срок от звонка до звонка отбарабанил, а потом рванул подальше от Белокаменной с ее вездесущим МУРом — в Крым. Там Мишутка, правда, надолго не задержался — сорвался с одним корешком в «гастроль» по России-Матушке… Погуляли красиво — брызги шампанского и огни кабаков, и длинный шлейф грабежей и разбоев… А в 1979 году фортуна, девка капризная, снова от Скрипника отвернулась. Дело было в Мурманске. Уходил Мишутка с одной хаты от ментовской облавы, и — надо же! — сел ему на хвост один тщедушный такой с виду мусоренок… Упертым, гнида, оказался — два квартала сзади бежал, не отставал… Скрипник, задыхаясь, за угол свернул — увидев подвал открытый, туда и нырнул, думая отсидеться… А этот мусоренок то ли увидел, то ли догадался — короче, он тоже в подвал сунулся… И тут Мишутку бес попутал — в том подвале возле стенки ломик ржавый валялся, вот тем ломиком мент настырный по голове и получил. Скрипник через упавшего перепрыгнул — и снова бежать, да тут другие мусора подоспели… Ох, и били же они Мишутку ногами!… Хорошо еще, что тот мусоренок жив остался — шапка удар ломиком смягчила… Отвесили Скрипнику полные пятнадцать лет — будь здоров, не кашляй… Тюрьма урке — дом родной, может быть, и отмучил бы как-нибудь Мишутка свою «пятнаху», но за девять лет до конца срока навесили ему еще «трешку» за неповиновение администрации. И невмоготу стало Скрипнику, испугался, что так и сгниет он в лагерях родной Коми АССР. Не выдержал Мишутка, ушел еще с двумя кентами в побег из-под Ухты, схоронившись в штабелях бревен… Летом из «комятских» лагерей бегут десятками, а вот убегают — редко… Одних ловят, других вертухаи с автоматов достают, а большинство в парме с голоду сами подыхают… Вот так и Мишутка с корешками — сплавившись по Печоре-реке на несколько десятков километров от лагеря, поняли беглецы, что деваться-то им и некуда… В поселках — везде кордоны, жратвы нет, из оружия — только «перья» самодельные… Лето к закату шло, ночами уже холодать стало. |
