И удалилась задумчивым слегка деревянным шагом под заинтересованными взглядами окружающего нас делового узкоглазия.

А я что? Сунул в карман пачку денег, которую простой советский работяга заработал бы лишь года за полтора, да пошёл в озвученный кабинет, на двери которого была лишь аккуратно нанесенная белая краска, да цифра «3». Постучал вежливенько, а затем и вдвинулся внутрь… чтобы увидеть перед собой склонившегося в поклоне с руками по швам человека. Тот, впрочем, быстро разогнулся, блеснув очками и улыбкой, а я как-то сразу понял, зачем меня вообще взяли с собой.

На мой лист хищно и вежливо смотрел, продолжая несмело улыбаться, самый настоящий японец.

Глава 15. Шахтёрская канарейка

— С твоей пассивной экспатией понятно, что ничего не понятно, Изотов. Ясно лишь что мозголомам надо от тебя держаться подальше. Что у тебя с первой способностью? В деталях.

— Я превращаюсь в псевдоматериальный неоднородный туман, которым почти не могу управлять.

— Изотов… я это и прочесть могла. Что ты ощущаешь?

— Ощущаю, что меня нельзя ударить током, Нелла Аркадьевна!

На самом деле всё куда больше и глубже, но меня раздражает как окружающие замалчивают милую особенность Палатенца меня долбать этим самым электричеством. Безэмоциональная полупрозрачная засранка слишком привыкла, что ей дуют в жопу все эти режиссеры, заслуженные артисты, иностранцы и прочая околокиношная публика, ну а кому есть дело до Вити? Никому. Саму Юльку тоже хрен обвинишь — способ стимуляции работает? Работает. А если работает, то надо применять. Вот и приходиться говниться.

Вообще, я уже из-за своих способностей фобию приобрел, причем нешуточную. Боюсь теперь пылесосов. Сильно очень. Ощущение, когда тебя, только что занимавшего целую комнату и при этом испытывающего определенное ощущение тесноты, трамбует в мешок на четыре литра… бррр. Врагу не пожелаешь. Я после этого скукоживания матом два часа разговаривал и чай хлестал как не в себя. Представьте себе, почтенная несуществующая публика, как будто бы вас втягивает в себя собственный анус? Да-да, вот это самое колечко мышц, которое вы можете сжать и частично расслабить. Вооот, а теперь представьте, что у вас там всё. Руки, ноги, глаза, уши. Всё в колечке жопы!

Кошмар. Одна радость — пылесосу приходит каюк. Не выдерживает его конструкция моей тяжести.

А так да, ощущаю всё в пределах своего «тела». Одновременно вижу, слышу, осязаю. Если сосредоточусь и захочу, то могу даже понюхать или ощутить вкус. Это еще не всё, скорее забавные мелочи. Основная прелесть смены состояний в том, что происходит с разумом. А именно — я сам становлюсь как Палатенцо, то есть, на меня прекращают действовать эмоции. Инерция остается, да, то есть разумом я злюсь, радуюсь, возмущен и так далее, эмоциональные процессы прорабатываются, но новым возникать неоткуда. Отсюда и родилось первое полезное применение этой способности.

Пришёл я, значит, с лекций, тетрадки положил, душ принял, пожрать разогрел, разогретое сожрал, с Юлькой погавкался, а затем чаю сделал, и к себе в комнату. Там я раздеваюсь догола как какой-то там извращенец, а после этого начинаю читать себе лекции. И раз в пять минут становлюсь туманом на краткий промежуток времени. Информация запоминается и прорабатывается просто на «ура»! И это только то, что могу сейчас. Потенциал у моей туманной трансформации по словам Нины Валерьевны был ого-го какой. Но надо было работать над собой. Много.

— Знаешь, Изотов…, — надо мной воздвиглась, иначе и не скажешь, внушающая оторопь фигура валькирии, чьи длинные роскошные волосы с такого угла зрения казались хищными змеями, нацелившимися мне в лицо, — Знаешь, чьи дела чаще всего попадают мне на стол? В очередь на ликвидацию? Дела умников.