Когда прошло первое удивление, послышались возмущенные возгласы и протесты посетителей кафе. Мужчина, только что державший речь, поднял руку и сказал:

– Я инспектор Организационного ведомства и исполняю приказ свыше. Приглашенных прошу оставаться на своих местах, а всех остальных – немедленно покинуть помещение.

– Посмотри, – сказал Лусио, обращаясь к Норе. – Авенида оцеплена полицейскими. Это, скорее, похоже на облаву.

Официанты «Лондона», пораженные не менее посетителей, не успевали получать по счету, возникли затруднения со сдачей, делались попытки вернуть несъеденные пирожные, были и другие осложнения. За столиком, где сидел Пушок, раздавались громкие рыдания. Сеньора Пресутти и Неллина мать совершали тягостный обряд прощания с родственниками, остающимися на суше. Нелли утешала мать и свою будущую свекровь, Пушок обнимал Умберто Роланда и обменивался дружескими похлопываниями по спине со всеми приятелями.

– Счастливого пути! Счастливо! – кричала молодежь. – › Пиши нам, Пушок!

– Я пришлю тебе открытку, че!

– Не забывай приятелей, че!

– Да как можно! Счастливо!

– Да здравствует Бока [18] – кричал Русито, вызывающе глядя на соседние столики.

Два важных господина приблизились к инспектору Организационного ведомства и уставились на него, словно он свалился с другой планеты.

– Вы можете подчиняться любым приказам, – сказал один из них, – но я еще никогда в жизни не видел подобного произвола.

– Проходите, проходите, – не глядя на них, сказал инспектор.

– Я доктор Ластра, – сказал доктор Ластра, – и так же, как вы, прекрасно знаю свои права и обязанности. Это кафе общественное, и никто не имеет права заставить меня покинуть его без письменного приказа.

Инспектор молча достал бумагу и показал ее господину.

– Ну и что же, – сказал другой господин. – Это всего лишь узаконенный произвол. Разве мы находимся на осадном положении?

– Направьте, пожалуйста, свой протест по соответствующим каналам, – сказал инспектор. – Че Виньяс, проводи этих дам из зала. Не то они тут будут пудриться до утра.

Толпа людей, пытавшаяся через полицейский кордон рассмотреть, что происходит в кафе, в конце концов задержала движение на Авениде. Посетители покидали кафе с удивленными и расстроенными лицами, выходя на Флориду, где не было такого скопления народа. Господин по имени Виньяс и инспектор Оргведомства обходили столики, требуя предъявить пригласительные билеты и точно указать сопровождающих лиц. Полицейский, навалясь на стойку, болтал с официантами и кассиром, получившими строгий приказ не покидать своих мест. «Лондон» опустел, и можно было подумать, что еще раннее утро, если бы не наступившие сумерки и не доносившийся с улицы шум.

– Ладно, – сказал инспектор. – Можно опускать жалюзи.

В

По какой причине паутина или картина Пикассо должны быть такими, какие они есть, то есть почему картина не должна объяснить паутину,, а паук не должен определять сущность картины? Что значит быть таким, как есть? Увиденное в самой маленькой частице мела будет зависеть от облака, проплывающего за окном, или от надежды наблюдателя. Предметы приобретают больший вес, если их рассматривать; восемь плюс восемь – шестнадцать, плюс тот, кто считает. Значит, быть таким, как есть, возможно, именно не быть таким, а лишь столько стоить, столько обещать, настолько обманывать. В таком случае совокупность людей, которые должны сесть на пароход, сама по себе не гарантирует посадку, если предположить, что обстоятельства изменятся и посадки не будет или ничто не изменится и посадка произойдет; в таком случае паутина, или картина Пикассо, или совокупность людей примет определенную форму и уже нельзя будет считать последнюю совокупностью людей, которые должны совершить посадку.