XVII

Клаудиа знала, что Хорхе не заснет, если она не сочинит для него какую‑нибудь удивительную сказку или не расскажет какую‑либо новость. Больше всего ему нравилось слушать про то, как сороконожка забралась в ванну или что Робинзон Крузо существовал на самом деле. Не в силах ничего придумать, она дала сыну медицинскую брошюру, которую нашла в одном из своих чемоданов.

– Она написана на чудодейском языке, – сказала Клаудиа. – Может, это известия с далекой планеты?

Хорхе устроился на постели и с особым прилежанием стал читать брошюру, которая крайне поразила его.

– Ты только послушай, мама, что тут написано: «Препарат „Роче“ – это пирофосфорный эфир анейрина, фермент, участвующий в фосфорилировании глицидов и подавляющий в организме декарбоксирование пировиноградной кислоты, обычный метаболический распад глицидов, липидов и протеидов».

– Невероятно, – сказала Клаудиа. – Тебе достаточно одной подушки пли дать вторую?

– Достаточно. Мама, что такое метаболический? Надо спросить у Перено. Наверняка это связано с планетой. По‑моему, липиды и протеиды – враги муравьечеловеков.

– Весьма возможно, – сказала Клаудиа, гася свет.

– Чао, мама. Мам, а какой красивый пароход!

– Конечно, красивый. Спи, сынок.

Их каюта была последняя в коридоре по левому борту. Клаудии понравилось, что номер каюты – тринадцать и что напротив находится трап, ведущий в бар и столовую. В баре она встретила Медрано, который налегал на коньяк после неудачной попытки привести в порядок свои вещи, вынутые из чемоданов. Бармен приветствовал Клаудию на чересчур правильном испанском языке и предложил ей меню с тисненой эмблемой «Маджента стар».

– Сандвичи хорошие, – сказал Медрано. – За неимением ужина…

– Метрдотель приглашает вас выбрать все, что пожелаете, по своему вкусу, – объявил бармен, повторив дословно то, что сказал раньше Медрано. – К сожалению, вы сели на пароход слишком поздно, и мы не смогли приготовить вам ужин.

– Любопытно, – сказала Клаудиа. – Зато успели приготовить каюты и очень удобно разместить всех.

Бармен слегка поклонился и стал ждать приказаний. Они заказали пиво, коньяк и сандвичи.

– Да, все любопытно, – сказал Медрано. – Например, шумная компания, которую, по‑видимому, возглавляет рыжий парень, похоже, тут не появлялась. Вообще такого сорта люди обладают куда большим аппетитом, чем мы, флегматики, простите, что я причисляю вас к этой категории.

– Их, наверное, укачало, бедняг, – сказала Клаудиа.

– Ваш сын уже спит?

– Да, после того, как съел полкило печенья «Террабуси». Я решила, что лучше уложить его сразу же.

– Мне нравится ваш сын, – сказал Медрано. – Красивый малец и очень чувствительный.

– Порой слишком чувствительный, но его выручает юмор и заметная склонность к футболу и механике. А скажите, вы всерьез думаете, что все это?…

Медрано посмотрел на нее.

– Расскажите лучше о вашем сыне, – сказал он. – Что я вам могу ответить? Вот узнал, что нельзя проходить на корму. Нас не накормили ужином, зато каюты просто чудесные.

– Да, лучше и требовать нельзя, – сказала Клаудиа.

Медрано предложил ей сигарету, и она почувствовала, что ей нравится этот человек с худым лицом и серыми глазами, одетый с нарочитой небрежностью, которая так ему шла. Кресла были удобные, под бормотание машин не хотелось ни о чем думать, а лишь предаваться безмятежному отдыху.