|
Нам нужны истории пар, которые живут вместе уже тринадцать лет, в которых один супруг приносит другому стакан воды еще до того, как он об этом попросит, нам нужно знать о том, что как бы эти супруги ни спорили, какие ссоры ни превращали бы их спальню в поле битвы, каждый вечер они возвращаются в общую кровать и, засыпая, мечтают вновь научиться любить друг друга, как в первые дни их романа. Нам нужны истории людей, которые нашли друг друга в хорошие времена, и людей, которые повстречались в трудные времена. Нам нужны истории людей, которые любят друг друга спокойной любовью. И истории, которые начинаются со слов: “Сначала я все потерял, зато потом…” Нам нужны истории, рассказанные теми, кого мы любили, но были слишком далеко от них, чтобы сказать об этом. Нам нужны и наши собственные истории, ведь если, глядя на себя в зеркало и видя все наши недостатки и наше упрямство, мы все же находим для себя несколько приятных слов, значит, речь тоже идет о любви».
Джереми задумался и следующий час ехал молча.
Показался холм, на котором не росло ни единого кипариса. С тех пор, как они с Аделью отправились в путешествие, Джереми чувствовал, как в его груди растет странное чувство. В какой-то момент Адель решила включить радио; потянувшись к выключателю, она случайно задела колено Джереми, и он ощутил, что чувство, растущее в его груди, переполнило его. Время от времени Адель коротко посматривала на Джереми, как будто убеждаясь, что он все еще рядом. И каждый раз Джереми делал вид, что ничего не замечает, а когда взгляд Адели возвращался на дорогу, он с нетерпением ждал момента, когда она снова на него посмотрит. Через полчаса они выехали на большую равнину. Оливковые деревья виднелись насколько хватает глаз. Воздух был напоен ароматом ракитника. Джереми вдруг начало тяготить молчание. Неслыханное дело, ведь он всегда посмеивался над теми, кто боится тишины и болтает о всякой ерунде, просто чтобы не молчать. Он украдкой наблюдал за Аделью. Почему она улыбается? Уж точно не потому, что едет на похороны. Может быть, она просто в хорошем настроении; а может, это он что-нибудь сморозил? Джереми показал пальцем на холм без кипарисов, пока тот не успел скрыться из виду. – Смотрите, лысый холм! – постарался он перекричать орущую во все горло певицу на записи. – Наверняка был пожар, а деревья так и не выросли. Он хотел просто поболтать ни о чем, но Адель задумалась и, казалось, не слышала его. – А как это – играть в церкви на похоронах? – вдруг спросила она. – Очень прибыльно! На похоронах люди дают намного больше чаевых, чем на свадьбах, и не ругают за фальшивые ноты. Удивительно, правда? – Удивительно, что это все, что ты можешь сказать по этому поводу! Джереми расхохотался. – Простите, но видели бы вы свое лицо, когда я об этом говорил, это было забавно. – Ты надо мной смеешься? – Немного. На самом деле не все похороны одинаковые, некоторые особенно берут за душу. Вообще с ума сойти, как много смерть рассказывает о жизни. Например, можно многое узнать по тому, сколько на похороны пришло гостей и как они себя ведут, по их взглядам… А когда все собираются у могилы, почти всегда видно, кто скорбит по-настоящему, а кто – нет. Звучат выразительные речи, полные громких слов, но порой лишенные настоящих чувств. А вот в молчании часто слышна самая глубокая боль. Вы что, боитесь ехать на эти похороны? – С чего это ты решил? – По этим вашим разговорам. – Почему ты не веришь в Бога? – Я сказал, что я перестал в Него верить, это не одно и то же. Когда я был мальчишкой, у меня не было выбора, мой отец никогда бы не допустил, чтобы было иначе. Он трудился и молился всю жизнь, он не был великим кутюрье, это был простой честный мастер. |
