Через полтора часа он подъехал прямо к гостинице, где остановилась вся филармоническая группа. Было ещё рано, но Эдик знал: сегодня у них первое выступление в детском санатории в десять утра. Его коллеги и в самом деле уже вставали, умывались, готовились к завтраку. Он совершенно естественно присоединился к ним в столовой, потом взял свой чемоданчик с реквизитом и долларами, нашёл гримёршу Софочку, попросил «оживить» ему лицо. Софочка увела его в свой номер, посадила перед зеркалом.

– Да, Эдик, тени у тебя под глазами очень и очень! Небось, водишь в свой номер-люкс по ночам девиц, не высыпаешься?

– Обижаешь, малышка! – Эдик нежно, почти невесомо провёл ладонью от плеча к бедру молодой женщины. – Если б это было так, я бы начал с тебя! Неужели отказала бы?

Софочка качнула бедром так, что сразу не понять – от него или к нему, засмеялась:

– Попробуй! Ты ведь никогда мне такого не предлагал!

Так, перебрасываясь с гримёршей шуточками, Эдик с ловкостью жонглёра и картёжника стащил у неё тюбик чёрной краски для волос.

Он отыграл с группой программу в детском санатории, а когда санаторский автобус вёз их обратно к гостинице, подсел к руководителю.

– Слушай, Миша, тут такое дело… Один местный мандариновый король из-под Пицунды зовёт меня на два дня к себе в имение. Говорит – у его мамаши именины. Старушке ещё с дореволюционных времён нравились жонглёры и фокусники. Вот сын и хочет сделать ей подарок в моём лице.

– И что, хорошие деньги обещает? – спросил оживлённо руководитель.

– Да уж грех было бы отказываться!

– Везёт тебе, Эдик! А, может, ему будет нужен и саксофонист? Или певец? Ты уж узнай, не будь эгоистом!

– Я узнаю, – пообещал Эдуард. – Но вы тут без меня отыграйте сегодня вечером и завтра…

Подобные индивидуальные заказы случались и в прошлых поездках, потому руководитель согласно кивнул. В свою гостиницу Эдик вошёл с сумкой через плечо и чемоданчиком в руке – было всего лишь слегка за полдень. А через два часа из гостиницы вышел не Эдуард Охлопин, а Эдуардо Бетанкоурт – тёмные, почти чёрные волосы, франтоватые усики, красивый импортный костюм… Волосы Эдик совершенно профессионально покрасил себе сам, фальшивые усы всегда были у него среди реквизита, а костюм испанца сидел на нём, как влитой. Теперь он очень сильно походил на Бетанкоурта, – во всяком случае, для не слишком пристальных глаз. Эдик очень надеялся, что таких глаз ему не придётся встретить.

В Гаграх, в «Ориенталь» он вошёл непринуждённо, одной рукой придерживая сумку, в другой небрежно вертя ключи от номера. Кивнул дежурному за административной стойкой и с удовольствием увидел, что тот ему приветливо, как знакомому, улыбается. Войдя в комнату, сразу подошёл к окну, бросил взгляд на плотно лежащий на месте канализационный люк, коротко вздохнул, успокаиваясь. Заказал по телефону обед в номер, а потом вызвал такси и спокойно уехал в Адлер, в аэропорт – точно к своему самолёту.

А потом он летел в комфортабельном салоне первого класса из Москвы в Женеву и чувствовал себя мальчишкой, играющим в шпиона. Он с удовольствием выбирал себе блюда на ужин, заказывал напитки, заигрывал со стюардессой на смешанном испанско-немецком языке. Он, как казалось ему самому, веселился от души. И только когда стал сходить по трапу в аэропорту Коунтрен, вдруг сильно забилось сердце, а когда вошёл в ярко освещённый зал – подкосились ноги. «Боже мой! – подумал он в сильном волнении.