|
Он убил двоих и избавлялся от второго трупа, запихивая его, как и первый, в большой контейнер для мусора на углу пустынной улицы. Второй жертвой был Манзони (первая не имела своего лица в его сне). Потом Кларенс оказался в магазине или в каком-то похожем на магазин помещении; он что-то бормотал про себя, но понимал, что несколько человек смотрят на него, думая, что он чокнутый и от него надо держаться подальше. И Кларенс понял, что он сделал: убил двух человек и запихнул их тела в мусорный контейнер, где наверняка их очень скоро найдут. «Если тот крутой детектив попытается выбить из меня правду, — подумал Кларенс, — я, конечно, расколюсь и все расскажу». Потом его обожгло вдруг острое чувство вины, ему стыдно было смотреть в глаза людям из-за того, что он совершил нечто такое, чего еще не делал никто и никогда. Он был проклят, непохож на других и внушал ужас и проснулся с ощущением неизбывной печали.
В палате царил полумрак, и горела только одна маленькая лампочка около постели, где мужчина читал книгу. Кларенс попытался стряхнуть с себя оцепенение и помотал головой, чтобы преодолеть действие таблеток. Это, однако, был не сон. Он действительно убил человека. И то чувство, с которым он проснулся, не исчезнет. Отныне он будет жить один в страхе, что все выплывет наружу. Тоска нахлынула неожиданно, и Кларенс долго лежал, опершись на локоть, приоткрыв в изумлении рот. Ему хотелось закричать, однако он сдержался.
— Мы справлялись о тебе, — сказал Макгрегор. — Я рад, что дела идут на поправку. И все. Коротко, но Кларенса удивило и ободрило, что капитан беспокоился о нем. Около пяти часов в среду Кларенс позвонил Рейнолдсам. Сегодня вечером Грета должна была встретиться с Мэрилин. Грета подошла к телефону. — Кларенс Духамель, — вежливо представился Кларенс. — Как поживаете? Ходили на балет вчера? — Да, ходили и получили громадное удовольствие. Спасибо вам, Кларенс. — Я звоню, потому что я сейчас в госпитале. Только до пятницы, и я... — В госпитале? Что случилось? — Всего лишь сквозное ранение. Пулевое. — Какой ужас! Кто стрелял в вас? — О... какие-то люди на Сто пятнадцатой. Да у меня ничего серьезного. — Какой госпиталь?.. Вас навещают?.. Я приду навестить вас завтра. Завтра утром, Кларенс. — Пожалуйста, не беспокойтесь, Грета! Но она твердо решила беспокоиться. Кларенс проковылял к своей кровати, чувствуя себя намного счастливее. Завтра Грета расскажет ему о встрече с Мэрилин, и, может быть, Мэрилин спросит что-нибудь о нем. Кларенс закрыл глаза и погрузился в дремоту. Мужчина, лежавший справа от него, разговаривал со старым товарищем, пришедшим его проведать. — ...ночные сестры и все такое, когда я был в Сингапуре. Британский госпиталь, конечно. «Сингапур?» — ... — Смех. — Малярия... подхватишь ее там. Она свирепствовала в японских концлагерях... хуже всего церебральная. Некоторые так и не выздоровели... Грета пришла на следующее утро около одиннадцати и принесла пластиковую сумку с зеленоватыми грейпфрутами и толстой книгой в новой темной обложке. Это был сборник эссе и журнальных статей Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии». — Вам нравится Оруэлл? — спросила Грета. — Возможно, вы все это читали. — Я читал «Каталонию». Но у меня ее нет. Спасибо. Вам удобно? — Кларенс готов был предложить ей одну из своих подушек, потому что стул казался каким-то нескладным. Он немного стеснялся. Он все еще помнил тот ужасный сон и чувствовал скованность, будто на его лице, как в раскрытой книге, можно было прочесть его содержание. Грета заверила, что со стулом все в порядке. |
