Изменить размер шрифта - +
Видна была и желтовато-розовая шестнадцатиэтажка, стоявшая на возвышенности в глубине правой части Лазаревки. Поблескивало яркими цветными кабинками колесо обозрения в парке, гордо возвышалась над поселком телевышка на крутом зеленом холме позади вокзала.

На первый взгляд все выглядело благопристойно, мирно и даже празднично, как на рекламном плакате «Курорты Краснодарского края». Однако стоило приглядеться внимательнее, и картина переставала казаться столь утопически благодушной. Окна в большинстве домов зияли черной, без стекол, пустотой, стены девяти– и шестнадцатиэтажек покрывали широкие трещины, а один из девятиэтажных домов и вовсе обвалился с левого бока до четвертого этажа. Колесо обозрения накренилось, готовое вот-вот рухнуть. Тем удивительнее выглядели целехонькие, все до одного, огромные стекла океанариума. Вызывало невольный холодок под ложечкой и полное безмолвие поселка, отсутствие малейшего движения в нем. Пляжи, набережная, улицы были совершенно пустынны. Там отсутствовали не только люди: не летали и не чирикали птицы, не шныряли собаки и кошки – казалось, жизнь полностью покинула такой гостеприимный на вид поселок. Не шевелились даже листья на деревьях. Впрочем, издали убедиться в этом было довольно проблематично, а вблизи полюбоваться флорой Лазаревского довелось весьма немногим «счастливчикам».

Но даже не это являлось упомянутым нарушением физических законов – в конце концов, любой заброшенный, покинутый людьми поселок или город мог выглядеть похоже. Первая настоящая странность заключалась в том, что Лазаревское было словно обрезано огромным острым ножом: слева вдоль Свирской улицы, оставив с самого края «среза» столовую «Минутка», а справа с километр правее мостов – железнодорожного и автомобильного – через речку Псезуапсе, прямо по трехэтажному старому зданию санатория.

Вторая несуразность заключалась в том, что перед поселком, как и полагается, простиралось Черное море. Только в данном случае это была едва ли двухметровая полоска, омывающая берег. И она тоже была словно отрезана по всей длине и по обеим сторонам, причем так, что вода не переливалась через линии «срезов». При этом на берег порой даже накатывались неведомо откуда пришедшие волны. Но самая главная странность, не укладывающаяся ни в одну, даже самую умную голову, открывалась тем, кто обходил Лазаревское вокруг, или же изначально направлялся к нему с северной стороны. Взорам этих наблюдателей не открывалось ровным счетом ничего, кроме обычной каменистой равнины, поросшей кое-где чахлыми кустиками. Можно было спокойно (если не угодить во вполне обыденную, привычную аномалию и не попасть на зуб привычному и также вполне обыденному монстру) пересечь эту ничем не примечательную область, обернуться и… увидеть двухметровую прибрежную полоску моря и кусок курортного поселка Лазаревское во всей красе.

А вот попасть в сам поселок было весьма непросто. Если пойти к нему наобум, напрямик, то, скорее всего, можно было наткнуться на некое подобие упругой невидимой стены. Собственно, существовало всего четыре разведанных входа, где эта стена имела разрывы: непосредственно «торцы срезов» – то есть районы столовой «Минутка» и «обрезанного» санатория, а также район железнодорожного вокзала и узкая зона вдоль причального пирса на набережной.

Из двух-трех десятков самых отчаянных и безбашенных сталкеров, которые рискнули отправиться туда «на отдых», вернулись только двое. Причем, в каком именно месте они вышли – из какого-то из четырех «входов», или из отдельного «выхода», узнать так и не удалось. Потому что поделиться этим ни тот, ни другой «счастливчик» не могли. Оба они стали… не совсем такими, как были до этого. Один – седой как лунь, способный лишь вращать глазами, мычать и пускать слюни, а второй… Второй и в самом деле стал безбашенным.

Быстрый переход