– Проголодались? – насмешливо скривила губы Забияка.

– И это тоже, но столовая нам нужна не для приема пищи. Да и сомневаюсь я, что здесь нас кто-нибудь накормит.

– Тогда зачем нам столовая?

– Мой друг… – Плюх замялся, соображая, стоит ли пояснять, кто такой Блямс, и решил пока не вдаваться в подробности. – Мой друг недавно попал сюда. А потом я услышал, что он выбрался. И сделал он это именно в районе столовой «Минутка».

– Отсюда нельзя выбраться, – хмуро сказала девушка. – Точнее, два случая были, но они…

– Я знаю об этих случаях, – помог запнувшейся на полуфразе Забияке косморазведчик. – Но ведь случай с моим другом…

– Вы сказали: услышал, что он выбрался, – перебила его девушка. – Но сами же вы его больше не видели?

– Не видел, – помрачнел Плюх. – Но я надеюсь. К тому же, разве у нас есть варианты?

– Вариантов нет, вы правы. Но я понятия не имею, где здесь столовая «Минутка»!

– Там еще шла речь об улице Победы, – вспомнил разведчик. – Вроде как Блямс… мой друг бежал по ней, перед тем как выбраться отсюда.

– Такой улицы я не знаю, – подумав, сказала Забияка. – Я была здесь… – я имею в виду, в настоящем Лазаревском, – в детстве, лет в десять-одиннадцать, однако помню лишь улицу Лазарева, на которой мы жили. Кстати, тут совсем рядом.

– Значит, нам следует обследовать поселок и найти улицу Победы. Не так уж тут и много улиц, я думаю.

– С ним мы, пожалуй, наобследуем, – кивнула на Шершня Забияка.

– Мы можем найти какое-нибудь помещение, где временно его закроем, – подал идею Плюх.

– Что ж, пойдемте. Только… раз уж нам приходится общаться, как мне следует вас называть? Егором?

– Вообще-то меня чаще называют Плюхом, – засмущался разведчик. – Но вы можете звать Егором. А вас как зовут?

– Вам мое имя знать ни к чему.

– Почему? Разве это секрет?

– Сказала же: ни к чему. Зовите меня Забиякой, этого вполне достаточно.

– Хорошо… – растерянно пожал плечами Плюх. – Но позвольте высказать просьбу…

– Что еще? Назвать личный номер? Поведать о семейном положении?..

– Зачем вы так? – расстроился косморазведчик. – Просто я хотел вас просить не называть меня на «вы».

– Принято, – буркнула Забияка, поняв, видимо, что слегка перегнула палку. – Но, в таком случае, взаимно.

– С удовольствием! – расплылся в улыбке Плюх.

– И сними ты с головы этот пузырь! А то будто с рыбкой в аквариуме беседую.

– Да, конечно, – закивал косморазведчик и деактивировал шлем.

В следующее же мгновение в его голову впились острые шипы дикой боли. А еще – то ли внутри черепной коробки, то ли повсюду снаружи – может, его голова стала размером с Землю? – загудело, заскрежетало, забу́хало: «Ассакаа дум тудум! Ассенекер ина даста!» Плюх почувствовал, что летит в тяжелую, липкую, вязкую тьму. Но перед тем как сознание погасло, в последний, наверное, миг, разведчик инстинктивно подал команду на активацию шлема.

Очнулся Плюх от того, что его кто-то усиленно тряс – аж голова моталась. Она уже почти не болела, хотя в ней по-прежнему невыносимо громко звучали слова.