– Па, можно мне с тобой в следующий раз в горы? Гарри ты берешь, а ему только одиннадцать!

– Па, Аланна взяла мое печенье, скажи, чтобы отдала!

– Папа, смотри, смотри, как я лезу!

Камилла как всегда игнорировала этот бедлам и спокойными размеренными жестами призывала к тишине.

– Давайте только по очереди… что у тебя, Лори?

Высокая сероглазая девочка с серебристыми волосами подобрала один из голубых кристалликов и стала всматриваться во вспыхивающие внутри звездочки.

– У моей мамы есть такой же, – очень серьезно произнесла она. – Можно я тоже возьму? Мне кажется, у меня может получиться с ним работать.

– Хорошо, бери, – разрешил Мак‑Аран и бросил поверх головы девочки взгляд на Камиллу. Когда‑нибудь, когда Лори сочтет необходимым объяснить, они узнают, в чем дело; в одном они могли быть уверены – их странный приемыш никогда ничего не делает просто так.

– Знаешь, – сказала Камилла, – у меня такое чувство, что когда‑нибудь эти кристаллики станут для всех нас очень важны.

Мак‑Аран кивнул. Интуиция Камиллы подтверждалась уже столько раз, Что это перестало удивлять; можно было позволить себе подождать. Он подошел к окну и поднял глаза на знакомый силуэт горной цепи на горизонте; воображение унесло его дальше, к равнинам, холмам и неведомым морям. Бледно‑голубая луна, напоминающая цветом камешек, в который зачарованно уставилась Лори, тихо выплыла из облаков, клубящихся у вершины горы; и начал моросить мелкий‑мелкий дождь.

– Когда‑нибудь, – проговорил вдруг Мак‑Аран, – кто‑нибудь, наверно, придумает этим лунам – и этой планете – названия.

– Когда‑нибудь… – эхом отозвалась Камилла. – Но мы никогда не узнаем, какие.

Веком позже планету назвали Даркоувер .

Но на Земле услышали о них только через две тысячи лет.