— Я вас правда скоро начну бояться, — призналась Алёна. — Если честно, лучше бы я всего этого не знала! Мы ещё сможем почитать эти бумаги? У нас тренировка через десять минут.

— В любое время, когда у вас нет обязательных занятий. Но только в этом кабинете и в моём присутствии.

— Ещё вопрос, — поднялся на ноги Олег. — Вы говорили, что вашу методику применяют уже двадцать восемь лет, так?

— Всё верно, — согласилась Вяземская, убирая в сейф папку с материалами по «Нике».

Олег и Алёна переглянулись.

— Но вам тогда не может быть сорок три года! — уверенно сказала Алёна. — Извините!

Вяземская захлопнула сейф, обернулась, улыбнулась и подняла ненадолго руки — «сдаюсь».

— Недоработка, — сказала она. — Хорошо. В любом случае мы должны доверять друг другу. Я родилась пятого февраля тысяча девятьсот пятидесятого года. В семьдесят втором году самолёт, на котором летела наша олимпийская команда, попал в авиакатастрофу. — Алёна ахнула и прижала на секунду ладонь ко рту. Вяземская прошла к двери и убедилась, что та заперта. — Мне удалось выжить, но потребовалось три с половиной года, прежде чем я сумела вернуться к нормальной жизни. Тогда я и стала интересоваться методиками реабилитации. Ничего этого вы не найдёте ни в одном официальном документе, но я смогла бы всё подтвердить фактами.

Олег и Алёна посмотрели друг другу в лицо — у каждого совершенно круглые глаза. Вяземская стояла перед ними, улыбаясь. Алёна обошла её по кругу, не отводя взгляда.

— Вам семьдесят четыре года?! — Алёне не сразу удалось совладать с голосом. — И вы прыгнули с первой попытки на двести сорок восемь сантиметров?! И выглядите на двадцать пять от силы… Как?! Как это возможно?

Вяземская снова взяла ладонь Алёны в обе своих.

— Теперь вы понимаете, почему они все стараются заполучить «Нике» всеми правдами и неправдами?

Алёна кивнула.

— Скажите, у вас есть дети? — спросила она, не отводя взгляда от глаз Вяземской. — В статье про вас на «Википедии» об этом ни слова.

— Две дочери и сын, у них уже свои семьи и дети. У них другие фамилии, они очень помогают мне с «Нике». Нам пришлось эмигрировать из России, здесь наши работы были фактически под запретом. Вы хотели спросить, не помешает ли вам «Нике» завести собственных детей?

Алёна покраснела, отвела взгляд и кивнула едва заметно.

— Не помешает. Алёна, у меня сегодня очень плотный график. Мы обязательно побеседуем ещё.

— Просто в голове не укладывается! — в который раз сказала Алёна, когда они устроили себе «перерыв»: шли по обочине после очередного этапа спортивной ходьбы. — Семьдесят четыре года! Я боюсь спрашивать, что ещё она умеет. Может, не знаю, она пару тонн поднимает одной левой? Или стометровку пробегает за пять секунд?

— Значит, и мы что-то такое сможем, — предположил Олег.

— Очень хочется, — сказала Алёна. — Моя двоюродная бабушка знаменитая фигуристка, ты уже знаешь, наверное. На пенсии. Мне с самого детства весь мозг выклевали, что и я должна чего-то добиться в спорте. Семейная традиция.

— Но ты же не для них сейчас стараешься?

— Нет, для себя.