|
Стана возражала, ей хотелось прибыть к отцу вместе с отрядом. Но Кею хотелось, чтобы Беркут, прежде чем они встретятся, поговорил с дочерью. Пусть послушает, что она скажет!
После случая в ущелье Стана долго не могла прийти в себя. Девушке казалось невероятным, что кто-то пытался убить их всех. Она горячилась, пыталась уверить, что это – страшная случайность, нелепица. Ведь с войском была она, отец не мог приказать такое! Похоже, дочь Беркута быстро забыла, зачем сама приехала в Мегеш. Велегост не спорил. Пусть спросит отца! Может, и польза будет! Костер был уже рядом. Их заметили. Высокий остался на месте, а та, другая, шагнула вперед. – Велегост! Здравствуй! Сердце дрогнула. Стана! Все-таки пришла! – Отец ждет! Пойдем! Рядом заворчал Хоржак, но Кей жестом велел обождать. Опасности нет, иначе старик не пришел бы с дочерью. – Пойдем! Девушка взяла Велегоста за руку, подвела к костру. Высокий медленно оглянулся… – Отец! Это Велегост! Неяркий свет упал на худое, высохшее лицо. Большие седые усы почти закрывали подбородок, темные глаза смотрели холодно, равнодушно. Бледные губы дрогнули: – Здравствуй, Кей Велегост! Иди, дочка! Стане явно не хотелось уходить. Она вздохнула, неохотно отпустила руку Кея и исчезла в темноте. Велегост невольно улыбнулся: – Чолом, Беркут! Почему мы должны встречаться именно здесь? Старик ответил не сразу. Наконец, широкие плечи дрогнули, послышался негромкий смех. – Я бы и не встречался с тобой, Железное Сердце! Но так решила Рада. Я лишь выполняю ее волю. Большинство Рады хочет переговоров. Только я не знаю, о чем говорить с тобой… Велегост не поверил. Им с Беркутом, конечно, есть о чем поговорить. То, что он слышит – лишь пустые слова. – Давай поговорим о твоей дочери, Беркут. Зачем ты посылал ее на смерть? Или у тебя так много дочерей? Темные глаза вспыхнули гневом: – Она вызвалась сама! И не ее вина, что твой змеиный язык… От неожиданности Велегост рассмеялся. Змеиный язык? Ну, сказанул! Смех заставил старика отшатнуться, и Велегост внезапно почувствовал уверенность. Похоже, харпы вовсе не жаждут войны. Войны хочет Старшой Рады. И еще – Великий Палатин. Похоже, они с Беркутом хорошо понимают друг друга. – Давай откровенно, Беркут. Как бы ты ни относился к нам, мое войско уже здесь. Ты не собрал ополчение и, похоже, не соберешь. Твои посланцы пытались убедить харпов, что на них напали упыри, но правду скрыть трудно. Мы не грабим и не убиваем… – Это все – пока! – голос старика стал тихим, еле слышным. – Ты оказался умнее, чем я думал, Кей! Но я знаю, что будет потом! Так было всюду – у сиверов, в улебской земле, у волотичей… – Волотичи дрались вместе со мной на Четырех Полях, Беркут. Они дрались и умирали за Орию! А ты подумай, что защищаешь: свободу харпов – или свою власть? Ты ведь не прочь править харпами и дальше? Или я ошибаюсь? Велегост ждал гневной отповеди, но Беркут молчал. Затем глубоко вздохнул: – Присядем, Кей! Когда мы стоим, все время кажется, что кто-то не удержится и выхватит меч… У костра было теплее. Велегост устроился поудобнее, расстегнул застежку плаща и откинулся на спину. В глаза ударила звездная россыпь. Так бы и сидеть, глядя на дивные узоры созвездий! Отец учил распознавать их: Лось, Лосенок… – Сколько тебе лет, Велегост? Кей удивился – старик впервые назвал его по имени. – Девятнадцать. А что, старше выгляжу? Вновь послышался негромкий смех. – В этом возрасте все хотят выглядеть старше. |
