Все понятно? Мне, например, ни хрена не понятно. Такой вот день, что все как-то непостижимо. Хотел позвонить Зухре, а потом подумал: что я ей скажу: “Спасибо за корзину, приезжай зубы чистить?”. Не стал звонить. Взял и напился. Выпил пива, потом водки, потом опять пива. Я вообще пить умею, держусь лучше многих других. Но тут от всей мути голова кругом пошла. Буквально – хожу, шатаюсь, торкаюсь обо все углы. Дом пустой, ору какие-то песни. Охранник прибежал смотреть, что со мной. Я говорю: “Давай в шашки сыграем!”. Играли в шашки. Потом пошел я на речку. Воздух изумительный! Немного полегчало. Мелькнула мысль: позвоню Маргаритке, вызову, она в любое время куда хочешь приедет. Уже мобильник достал, и в это время с бугримовской стороны – ба-ббах! Выстрел. Вороны взлетели, закаркали. И… тишина. Во-о, думаю, бугримовские грехи полетели. Значит, Зухра там, у него. Очистился Арамыч! А я-то что же, Маргаритке звонить собираюсь? Стоп, думаю! Я уже другой человек, мне надо теперь… Чего мне надо теперь, вот вопрос! Зашел я в беседку – там у нас на горке стоит – лег на скамью и слушаю… – вороны галдят… дерево скрипит… катер по речке прошел… далеко… ветер дует… Потом слышу, кто-то рядом через кусты ломится, поднял голову – Веста бежит прыжками, как летит, в платке, но без кофты, глаза громадные, круглые… и машет руками – туда, мол, скорее, скорее… я вскочил и побежал через кусты к дороге, а там стоит длинный-длинный “Lexus” с длинными глазами… фарами, и около него в белом-белом костюме и тоже в белой-белой водолазке стоит Степан Арамович Бугримов, а в руке у него большой стакан с молоком. Тут подкатила мне к горлу тошнота, и я проснулся. Чувствую, совсем продрог на скамейке – вечера еще холодные. Во рту горько, все тело чешется. Иду домой и думаю: да-а, этот день я не забуду. И точно – не забыл, все помню.

Глава четвертая

Бывают такие знакомства…

Эта глава – вообще отдельный разговор! До остального это как бы не касается (хотя касается, и довольно сильно). Я одно понял: хочешь жить, грехи должны отскакивать от зубов! И тут надо идти с обеих сторон – надо и себя как-то держать, и в то же время продолжать удаление шлаков, причем наиболее современным, окончательным способом. Позвонил я Зухре, сказал, что хочу встретиться с ее начальством. И поехал на фирму. Об этом и рассказ.

“LW-16” помещалась в новом офисном доме. Большой дом в Малом Дербеневском. На шестом этаже. Все честь честью – лифт, мрамор, охрана внизу. Меня у дверей уже встречают – это охранник, значит, позвонил. Встречает парень – блондин, малорослый, но крепкий, это даже сквозь пиджак видно. “Пожалуйста, – говорит, – мы вас ждем, присаживайтесь. Кофе? Чай? Мандарины? Лена, займись гостем! Может быть, бутерброды или суп? Располагайтесь! Максимильян Геннадьевич просит извинения, буквально десять минут, они сейчас в лаборатории, внизу”. Лена притащила кофе и тарелку с фруктами, а блондин втиснулся за стол в углу и со страшным вниманием уперся в компьютер. Я сел, огляделся. Так все нормально, но ничего особенного. Только над столом, за которым уселась Лена, большой фирменный их календарь – сфотографирована чья-то разинутая пасть, и из нижней челюсти вылетают звездочки, образуя в правом углу название “LW-16”.

Я выпил кофе и говорю: “У вас как, курить можно?”. Блондин прямо подскочил в своем углу: “Ой, извините, с этим у нас строго, мы ведь совместная фирма, а у них, в Цинциннати, вообще никто не курит, весь город.