Фелисите запаниковала, услышав звук запираемого замка. «Он запер меня от воспоминаний, — подумала девушка. — От всех, кого я люблю».

Она выглянула из окна, как птичка, запертая в клетку, и подумала о том, можно ли выломать раму, чтобы выбраться отсюда.

Фелисите ничего не ответила жениху, и он с любопытством взглянул на нее.

— Вы испуганы? — сказал он, а затем пронзительно захохотал. — Моя малышка-невеста — девственница, и она дрожит от страха! Вы напоминаете мне глупого гусенка или кролика, который боится волка. Мадам, вам придется привыкнуть к мужу, съевшему много маленьких крольчат!

Он продолжил бы этот разговор, но его прервал громкий гул голосов. Кто-то стучал палками по кастрюлькам и дудел в дудки. Они прислушались. Раздался барабанный бой, и вся эта шумная ватага приблизилась к дому.

Де Марья нахмурился.

— Что это такое?

— Один из наших странных колониальных обычаев, — ответила Фелисите. — Это — шаривари, или кошачий концерт для новобрачных на тазах и горшках.

— Шаривари? Вы хотите сказать, что они собираются сыграть для нас серенаду? Но какой в этом смысл? В нашем браке нет ничего необычного.

— В Новой Франции, мсье, шаривари показывает отношение к новобрачным и служит проявлением доброй воли. Народ здесь — очень дружелюбный, и они никому не желают сделать что-то неприятное. — Девушка помолчала, потому что ей было трудно говорить о них как о супружеской чете. — Возможно, мсье, это первая свадьба в Новом Орлеане, и люди считают, что такое событие надо отметить.

Толпа уже добралась до калитки и направилась к дому. Люди несли с собой факелы, а потом сложили высокую пирамиду из веток кустарника на пороге и разожгли огромный костер. Стало светло, как днем. Глядя из окна, Фелисите решила, что тут собрался весь город, чтобы приветствовать их. Сотни мужчин и женщин пели и смеялись. Под аккомпанемент барабанов и рожков все затянули приветственную песню.

«Выходите, выходите побыстрее, мсье!»

Де Марья стоял у окна вместе с Фелисите и недовольно спросил ее.

— Я что, должен выйти?

— Да. Если вы этого не сделаете, они обидятся.

— Наплевать, — он хмурился все больше. — Наверно, придется дать этим бездельникам немного денег, чтобы они отправились в таверну и там напились!

— Да, мсье, такова традиция.

Пение «Выходите, выходите побыстрее, мсье!» становилось все более настойчивым.

— Пожалуй, вам лучше действительно выйти сию секунду. Де Марья нехотя повиновался. Увидев его, люди загалдели еще громче. Они орали что было мочи и громко колотили по горшкам и тазам. Барабанщик был одним из подчиненных самого начальника полиции, и барабанные палочки так и порхали в его руках. Один из заводил вышел вперед с флягой вина и предложил выпить жениху. Тот охотно принял приглашение.

Фелисите не отходила от окна и пыталась кого-то выглядеть в толпе. Наконец она заметила Филиппа, стоявшего у дороги, как будто он не желал подойти поближе, но не мог оставаться в стороне.

«Мой бедный Филипп! — подумала Фелисите. — Каким он кажется несчастным! Если бы он мог, то разогнал бы всю толпу».

Люди продолжали громко петь, но теперь выкликали ее:

«Выходите, выходите побыстрее, мадам!»

Понимая, что ей придется подчиниться, Фелисите вытерла слезы, выступившие при виде одинокой фигуры Филиппа, и подошла к двери.