— Посмотрите, что там у вас… Ну, перевяжите пока хотя бы. Я вызову помощь.

Все еще изредка подхихикивая, шеф кивнул. Неловко взял пакет. Зубами рванул неподатливую обертку. Сняв с его пояса сотовый, я к тому времени уже торопливо тыкал кнопки, набирая давно знакомый номер.

Больно толкнув в грудь воспоминаниями, ответил знакомый голос:

— Алло.

— Привет, Маринка. Узнала?

— Алеша?.. Ты?.. — В ее голосе было искреннее удивление. И еще, пожалуй, тревога. — Тебя же все ищут… Что случилось? Где ты? Зачем звонишь?

Я почувствовал, что меня тоже начинает разбирать смех. Зачем звоню? Да так, со скуки поболтать немного.

— Пошли «скорую» на… — я глянул сквозь окно в черноту ночи, — на перекресток Барановической и Львовской. Угловой дом со стороны озера. На третьем этаже. Здесь раненый.

Бесконечные секунды молчания. Я почти чувствовал, как она колеблется…

— Что, опять нет свободных машин? — сухо спросил я. И добавил, прозревая. — Или нет веры мне?

— Я верю тебе, Алексей. — Маринка устало вздохнула. — И машина тоже есть… Но ты же знаешь: я не имею права командировать выезды за периметр. Приказ должен исходить от Дмитрия Анатольевича или одного из его заместителей.

— Дьяволово семя, — выругался я. — Соедини с Пащенко… Надеюсь, он на месте?

— Василий Федорович просил не беспокоить его без нужды…

Я аж зашипел от злости.

— Дай мне, — одними губами произнес шеф. Бледный до синевы, он сидел на стуле и придерживал расстегнутые полы куртки. Ирина, присевшая рядом на корточки, неловко прилаживала повязку на его рану. Ее тонкие пальцы были густо перепачканы кровью.

Мне снова стало смешно. Трубка, которую я поднес к уху шефа, беззвучно заплясала в пальцах.

— Здравствуй, Мариша… Да, я… Да… Передай Пащенко, пусть гонит машину… Да, сейчас. Немедленно. Адрес тебе сказали… Пока.

Несмотря на очевидную бледность и несомненно терзающую его боль, голос у шефа оставался таким, будто его обладатель за рабочим столом в своем кабинете. Спокойный, деловой, собранный. Один раз он только дрогнул — когда Ирина, накладывая повязку, слишком резко дернула бинт.

Потрясающая выдержка. Мне бы такую.

Все еще немного пошатываясь, я отошел к стене. Негнущимися пальцами с третьей попытки подобрал свой кинжал. Сейчас он был на удивление спокоен и инертен, будто все еще пребывал без сознания после сокрушительного удара Ирины. Даже невидимые щупальца тьмы приостановили свое нескончаемое копошение, обвиснув подобно мертвым скользким червям…

Я хотел заодно подобрать и меч шефа, но, уже протянув руку, увидел, как по мере ее приближения нарастает яростное свечение клинка. И передумал. Отошел, оставив орудие света лежать там, где оно лежало.

Дмитрий Анатольевич, согнувшись, сидел на стуле, прижимая ладонь к ране. Наспех наложенная повязка уже насквозь пропиталась кровью. Кровотечение все еще продолжалось. Но тем не менее он все же нашел в себе силы улыбнуться:

— Славно повеселились…

Из уголка рта тихо скатилась капелька крови. И я успел мимолетно подумать, что, если горлом идет кровь, рана его на самом деле куда опаснее, чем кажется. Но потом понял, что шеф просто прокусил себе губу.

— Слишком дорого нам обоим обошлось это веселье. Он медленно покачал головой:

— Тебе дороже.

— Да. — Я не стал спорить. — Дороже. Вы говорили тогда о двух часах… Это действительно правда?

Я неотрывно смотрел на него. Но ответила мне Ирина. И я вздрогнул от мертвенного спокойствия, прозвучавшего в ее голосе:

— Да.