|
Он много чего видел, много знает, просто далеко не все помнит из-за того удара по голове, которым наградил его чокнутый профессор. Ему отшибло память, но Эльвира Тимофеевна – знаток своего дела, она умеет вынимать из подсознания заложенные в него события, факты. И делает она это мягко и аккуратно. Может быть, когда-нибудь она вылечит его, избавит от несчастья, в которое повергла его живая память о мертвой жене.
– Правильно, – кивнула врач. – Ты должен превратиться в здорового человека. – Но я здоров. – Тебе только кажется, что ты здоров. – Но ведь я знаю, что Маши нет в живых. – Это просветление, Павел. Всего лишь просветление сознания. И я очень хочу, чтобы оно тебя не покидало… – Не покинет. – И твоя Маша перестанет являться к тебе во сне? – Не во сне, – мотнул он головой. – Ну вот видишь, – опечаленно вздохнула врач. – Эльвира Тимофеевна, вы не так поняли, – забеспокоился Павел. – Мне просто казалось, что она являлась ко мне наяву. Но на самом деле она является ко мне во сне… Торопов ощущал острую потребность доказать этой прекрасной женщине, что он душевно здоров. Или как минимум избавился от психического расстройства. – Это хорошо, Павел, что ты это осознаешь. Но ведь Маша является. – Может, это какой-то побочный эффект. Давали же вы мне какие-то лекарства! – Нет уже никаких лекарств, – покачала она головой. – Ничего ты не получаешь. И побочных эффектов быть не может. А она является… Но ты не переживай, Павел, все будет в порядке. Мне кажется, наш эксперимент благотворно действует на тебя… – Эксперимент? – Я имею в виду расследование, которое мы позволили тебе провести. Ведь в прошлом ты был военным следователем, и это условное возвращение к прошлому взбодрило тебя, можно даже сказать, наставило на истинный путь… А то, что тебя ударил профессор, – это всего лишь досадное недоразумение. – Да, да, я не поверил в то, что он умеет летать, – вымученно улыбнулся Торопов. – Не поверил. Потому что он действительно не умеет летать. И ударить он уже никого не сможет, – невесело вздохнула Эльвира Тимофеевна. – Вы приняли меры? – Разумеется. Как вы понимаете, я не сторонник медикаментозной терапии, но… Уверена, что вам не придется испытать на себе последствия такого воздействия. Да, кстати, что вы узнали про клоуна? – неожиданно спросила врач, пристально глядя в глаза пациента.
– За которым вы гнались. – Ни за кем я не гнался, – мотнул Павел головой, думая о том, что про клоуна нужно забыть. Эльвира Тимофеевна и без того считает его душевнобольным, и не стоит усугублять ситуацию. Тем более что не было никакого клоуна. – Но вы же проводили расследование, – с провокационным каким-то удивлением сказала женщина. Но Павел не позволил провести себя. – Видно, профессор очень сильно меня ударил, – торжествующе улыбнулся он. – У кого-то от удара искры из глаз летят, а у кого-то клоуны… Не было никакого клоуна. И Маши нет в живых. – Хорошо, Павел, очень хорошо. Я рада за вас. Если так пойдет дальше, думаю, скоро нам придется расстаться. Срок вы свой отсидели, курс лечения, надеюсь, закончится. И тогда перед вами встанет вопрос, куда податься. Чем бы вы хотели заняться после выздоровления? Глядя на Эльвиру Тимофеевну, Торопов понимал, что вопрос этот задан неспроста. |
