— При всем уважении… уважении к вашей должности, сэр… сэр… идите вы на…

На лице Маковского замелькали красные пятна. Он спросил:

— Доктор Мастерсон, что произойдет, если снять повязки с ног этого человека и поставить там дополнительные электроды?

— Я, гм, предполагаю, господин президент, — помолчав, ответил Мастерсон, — что это вызовет очень острую боль. Раны после ампутации не зажили, и, господин президент, это могло бы…

— Мне все равно. Развязывайте. Я хочу взглянуть, что будет.

Хеклер заметил, как он сжимает и разжимает кулаки.

Стоявший рядом с ним Таунс чуть слышно прошептал:

— Вам надо бы посмотреть на женщин, выходящих из его спальни в Белом доме.

Хеклер бросил беглый взгляд сперва на лицо Таунса, затем на лицо молодого моряка. Этот человек не сломается.

— Господин президент, простите, но у меня есть здесь еще обязанности, — сказал он.

— Кишка тонка поглядеть, Хеклер.

— Я — комендант, господин президент. У меня правда много дел здесь.

— Найдете мне еще одного, когда с этим закончим. Дело презанятное.

— Я спрошу доктора Лигета, господин президент.

— Да, сделайте это, Хеклер.

Юджин Хеклер еще раз посмотрел на Таунса. Тот улыбнулся.

Хеклер повернулся и вышел, ощущая приступ тошноты…

Дмитрии Борзой смотрел; подслушивающих устройств при нем не было. Глядеть на двух людей, занимающихся сексом, не доставляло ему, в отличие от Монтенегро, особого наслаждения.

Сидевший в раскладном кресле рядом с Борзым Косяк, очевидно, очень возбудился.

— Только посмотрите, мистер Джонсон!

Борзой насмотрелся достаточно.

Рикардо Монтенегро почесал оспинку на щеке и закурил сигарету, не отводя взгляда от телеэкрана.

— Не правда ли, этот Тэд Борден — хороший жеребец, — произнес он.

— Да, — благоразумно согласился Борзой, — настоящий жеребец.

— Ты знаешь, я никогда не видел, чтобы Эмма так реагировала. У нее громадный потенциал. Когда она уйдет от Бордена, приведи ее ко мне, Косяк.

— Да, сэр.

Дмитрий Борзой посмотрел на Косяка. За время знакомства с этим пареньком он по-отцовски привязался к нему. Конечно, Борзой понимал его недостатки, но видел, что преданность искупает их. Он не мог противиться своим чувствам.

— Косяк, почему ты смотришь?

— Мистер Джонсон? — Рифер взглянул на него.

— Почему ты смотришь на это? Разве здесь нет девушки, с которой ты бы мог побыть?

— Да, но…

— Но?

— Такие вещи видишь не каждый день.

— Да, это уж точно, — Борзой кивнул. Он был разочарован. Но не в Тэде Бордене. У того юноши были все достоинства: хорош в бою, при необходимости жесток и, очевидно, хорошо умеет очаровывать женщин.

Последнее качество очень поможет при создании его имиджа как симпатичного лидера «Фронта Освобождения Северной Америки».

— Если бы мы показали это по телевидению, то половина женщин этой блядской страны перешла бы на нашу сторону, едва взглянув на него, — восторженно сказал Монтенегро.

Борзой посмотрел на его лицо, но не сказал ничего. Глаза у Монтенегро расширились, губы увлажнились. Может, именно поэтому он стегал женщин тяжелым ремнем. Может, он вообще не совсем нормальный! Борзой внезапно подумал: «А за кем, собственно, Монтенегро больше следит на мониторе: за мужчиной или за женщиной?»

Борзой закурил сигарету, воспользовавшись этим как поводом отвернуться от экрана.