И вот они двинулись к дому, разговаривая о каких-то пустяках, — трое людей, которые любили друг друга больше всего на свете.

— Ох и снега тут насыпало…

— Араби что-то застоялась в конюшне…

— Как учеба, сынок?

— Все нормально…

Внезапно Уиздом словно встряхнулся.

— Так что, в том поезде, который я видел, действительно были заключенные? — спросил он.

И Лилли Тубирс почувствовала, как по спине ее пробежал холодок.

Этого она и боялась. Ведь уже совсем скоро наступит то время, когда молодость Уиздома перестанет быть помехой и юноша обязательно вступит в ряды «Патриотов».

И тогда может случиться, что она потеряет их обоих.

Лилли почувствовала, что при этой мысли у нее отнимаются ноги.

Глава тридцатая

Пятеро мужчин лежали на больничных койках, стоявших в ряд у дальней стены изолятора.

Их головы удерживались в неподвижном положении при помощи каких-то штук, напоминающих завернутые в ткань кирпичи. Эти приспособления давали заключенным лишь возможность смотреть в потолок, на котором ежесекундно то вспыхивали мертвенным светом, то потухали какие-то странные лампы.

Возле каждой кровати стояла капельница, трубочки от нее были присоединены к левой руке определенного мужчины. Кроме того, в комнате находилось еще множество электронного оборудования, мониторы, датчики и тому подобное.

На экранах Хеклер видел движение разноцветных точек и линий и лишь по этому мог понять, что заключенные еще живы. Ведь других признаков жизни они не подавали — ну, разве что кто-нибудь слабо шевельнет ресницами и тут же вновь закроет глаза.

Доктор Мастерсон, который прилетел в форт Маковски вместе с Хобартом Таунсом, сидел на стуле и что-то писал в блокноте, одновременно ведя приглушенную беседу с гарнизонным врачом капитаном Лигетом.

Хеклер посмотрел на лицо Мастерсона.

Этот человек никак не походил на «безумного гения-ученого» из фильмов. И уж тем более на врачей-убийц из гитлеровских лагерей смерти. Это был невысокий стройный мужчина с начинающими седеть волосами. На его лице пролегли несколько морщин.

В глазах Мастерсона не было заметно никакого безумного блеска, хотя, может, рассмотреть его мешали толстые стекла очков, которые носил доверенный человек Таунса.

Наконец Мастерсон поднял голову от блокнота.

— Подполковник Хеклер? — спросил он.

— Да, доктор.

— А где мистер Таунс?

— Отдыхает. Он придет попозже.

— Угу, — кивнул Мастерсон. — Так что я могу для вас сделать, подполковник?

— Ну… Мне просто интересно, что тут происходит. Какие-то опыты… Мне кажется, это… — он запнулся, подыскивая подходящее слово.

— Промывание мозгов? — подсказал Мастерсон. — Не стоит бояться этого слова. Конечно, это весьма упрощенный термин, но он в какой-то степени отражает образ мышления обывателя-дилетанта. Правда, я думаю, что словосочетание «мотивированная дезориентация» подходит тут больше. Я сам придумал этот термин.

И Мастерсон с гордостью улыбнулся.

— Мотивированная… что? — переспросил Хеклер, окидывая взглядом пятерых мужчин на койках.

— Мотивированная дезориентация.

Доктор снова довольно усмехнулся и кивнул в сторону двери.

— Я хочу выкурить сигарету. Вы составите мне компанию?

— С удовольствием.