|
На кладбище Фрол не сказал ни слова, и Келюс заметил, что дхара все время мучает какая-то мысль. Он даже спросил Фрола об этом, но тот не ответил. Лунин докуривал сигарету, а некурящий дхар немного смущенно переступал с ноги на ногу. - Один остаешься, Француз, - сказал он наконец. - Только Лидка... - и он вздохнул. - Да, - кивнул Келюс, - один... Накануне позвонил Тургул, сообщив, что они с поручиком Ухтомским покидают Столицу. Генерал поблагодарил Келюса за помощь и гостеприимство и просил передать привет от Виктора Ухтомского. По голосу генерала трудно было понять, доволен ли он своим визитом. Николай пожалел, что не сможет снова встретиться с Тургулом. Он был бы не прочь закончить тот странный разговор, который они с генералом вели в поминальный вечер, но теперь не знал, представится ли такая возможность... - Я тебе напишу, - пообещал Фрол. - Правда, елы, попозже. Мне ж работу искать надо! Гуляю, елы, с июля... - Найдешь, - пообещал Келюс. - Ты же гегемон! Револьвер спрячь подальше, фрейшюц вятский... - Да чего я, маленький, - обиделся дхар. - Это ты тут не задирайся, Француз. Ну ладно, пора... Фрол внезапно стал очень серьезным, поднял правую руку и медленно произнес: - Эннах, Николай! Квэр аг-эсх ахусо эйсор аг эрво мвэри! Квэр аг-лах мгхути-цотх! - И тебе того же, полиглот! - вздохнул Келюс, пожимая широкую руку Фрола. - Может, переведешь? - Это наше старое пожелание: "Будь счастлив! Да будет с тобой Великий Свет и Высокое Небо! Да минует тебя тьма!" Ну, Француз, будь! Он взял свою сумку и, повернувшись, не спеша пошел к вагону, но внезапно остановился, постоял секунду-другую и резко повернулся. Келюс, вдруг почувствовав тревогу, поспешил подойти. - Француз... Николай... - нерешительно начал Фрол. - Вот, елы, не знаю, как и сказать... - Что-нибудь случилось? - осторожно спросил Келюс, уже понимая, что Фрол волнуется не зря. - Я еще на похоронах почувствовал. Я ведь на расстоянии чую... Я тебе еще тогда сказать пытался, да как раз Ухтомский помешал... А сегодня, как мы на кладбище были... Поезд засвистел и задергался, но Фрол не обратил на это ни малейшего внимания. - В общем, Француз. Не знаю, елы, почему, но в гробу Михаила не было. Как? - Келюс мог ожидать всякого, но не такого. По крайней мере, все это время утешала мысль, что барон все-таки упокоился в родной земле. - Не было, - мотнул головой дхар, - там вообще никого не было... Землей набили, что ли... Знаешь, как в Афгане бывало... Я и сам, елы, поверить не мог, но сегодня, когда на кладбище были... Тут поезд дернулся и начал медленно отходить. Фрол, махнув рукой, схватил сумку и вскочил на подножку уходящего вагона. Колеса стучали, поезд ускорял ход, а растерянный и пораженный Келюс стоял на грязном асфальте перрона, не в силах двинуться с места. Он не хотел верить тому, что сказал Фрол, но в глубине души понимал: дхар не ошибается. Но что бы это ни означало, теперь все решать придется самому. Фрол уехал, и Лунин оставался один в гигантском городе. Ему внезапно стало совсем плохо, к горлу подкатил ком, и все окружающее стало казаться чем-то жутким и нереальным. - Не падай духом, воин Николай, - услыхал он внезапно знакомый голос. Все еще не веря, Келюс резко обернулся. Варфоломей Кириллович стоял рядом и смотрел вслед уходящему поезду. - Здравствуйте, Варфоломей Кириллович! - вздохнул Келюс, которого появление старика отчего-то совсем не удивило. - Жаль, что вы опоздали. Фрол так хотел вас увидеть... - Я не опоздал, воин Николай, - Варфоломей Кириллович все еще глядел вдаль, где за красными семафорами исчезал поезд, увозящий дхара в его Вятку. |
