— Ты не права, я не покидал тебя. Просто мне надо воевать, а тебе — нет.

— Теперь тебе не надо воевать, потому что ты пленник.

— Кендалл, я снова приму командование своим судном. Стерлинг вернется в армию Северной Виргинии, а Бью и Джо присоединятся к своему полку.

— А я, как паинька, буду сидеть взаперти? — язвительно поинтересовалась Кендалл.

Брент не принял иронического тона.

— Именно так, любовь моя.

— Брент…

— Кендалл, ты можешь хоть раз послушаться меня? — Он нетерпеливо поднялся и стал натягивать на себя одежду. Кендалл торопливо схватила платье с явным намерением уйти.

— Брент… — произнесла она.

— Кендалл, — перебил он ее, — я очень люблю тебя. — Из ее глаз брызнули слезы.

— Брент, ты не можешь любить меня и называть идиоткой. — Улыбка коснулась губ Брента.

— Могу, — нежно произнес он.

— Мой ум для тебя пустое место, и это не по мне, — пробормотала Кендалл. — А если так, то я найду в себе силы порвать с тобой!

Неожиданно Брент тихо рассмеялся и подал Кендалл руку. Он помог ей подняться, застегнуть крючки на платье, не обращая ни малейшего внимания на ее протесты и возмущение.

— Мадам, я предлагаю вам отложить выяснение отношений до лучших времен. Когда-нибудь, если захочешь, мы с тобой устроим настоящий скандал по всей форме, но теперь нам надо выживать. Пошли спать, а то наши проснутся и решат, что мы сбежали.

Кендалл хотела возразить, но передумала. Однако досада на то, что они с Брентом так ничего и не решили, не покидала ее. Но Брент прав: сейчас главная задача — выжить.

Они подошли к костру и легли, но только во сне Кендалл расслабилась и позволила Бренту обнять себя.

Рождественские праздники… Как чудесно, что именно теперь они добрались, наконец, до родных мест! Как приятно разделить со своими даже тощий солдатский рацион, сидеть у костра и во все горло распевать рождественские песенки.

Но было в этой встрече и нечто пугающее. Солдаты Конфедерации выглядели не намного лучше, чем наши беглецы. Ноги у некоторых из них были за неимением сапог обмотаны какими-то тряпками. Форма ветхая, поношенная. Но некоторые солдаты щеголяли в снятых с убитых янки синих мундирах.

Кендалл сидела рядом с Брентом, прихлебывая из кружки жидкий кофе и вполуха слушала песенки и приглушенные разговоры. Кто-то рассказывал Бью, что половина людей мучается от дизентерии. Болезнь не знает пощады — только за последний месяц умерли двадцать четыре человека. Услышав это, Кендалл чуть не разрыдалась, но в следующий момент на нее вдруг снизошло небывалое спокойствие.

Юг проиграет войну, теперь у нее не было в этом никаких сомнений. Стало ясно и то, что почти все солдаты приютившего их полка понимали: их ждет поражение. Но в их глазах нельзя было прочитать ничего, кроме гордости и решимости драться до конца, каким бы горьким этот конец ни был.

— Кендалл, ты меня слышишь?

— Что? — Она оглянулась, встретив мрачный взгляд Брента.

— Завтра отсюда отправляется обоз в тыл, на восток. Повезут ампутированных и других раненых в Ричмонд. Когда янки придут туда, эти люди станут последним гарнизоном столицы. Они могут взять тебя с собой. Ты же не откажешься помочь ухаживать за ранеными в дороге?

— Конечно, не откажусь, но что будет с тобой и…

— Место есть только для тебя. Нам придется и дальше идти пешком: у них нет для нас даже лошадей.