|
Оттуда лился мягкий золотистый свет. Его теплое сияние пронизывало воздух и делало каждый день Дома таким идеальным. Благословенный Солнцем мир разделяли надвое изгибы медленно катящей свои воды реки Меше. К ее берегам лепились жилые и деловые кварталы, магазины, парки развлечений и научные центры. Из центра Дома тянулись ввысь, к Хребту, башни-спицы. Они пронзали оболочку Дома, выходя в космос. Их внешние уровни сливались с башнями, поддерживающими зелено-золотое кольцо Небес. Для каждого бога – своя башня, где располагались штаб-квартиры контролируемых им компаний и самых важных их филиалов. Днем башни полны напряженно работающими людьми, старающимися претворить в жизнь постоянно поступающие сверху указания. Все выбиваются из сил как минимум шесть дней в неделю, восемь часов в день. А многие – и дольше. Боги многого требовали от непосредственных подчиненных – но и вознаграждали соответственно.
– Черт возьми, пропустили нашу посадочную площадку! – выпалила в сердцах Корасон, от расстройства позабыв об официальном тоне. Она заложила левый вираж, открыв им великолепный вид на когда-то отлично знакомый Джеку квартал. Внизу сиял огня ми торговый центр «Чуйгушоу». А сбоку то появлялся, то исчезал из поля зрения квартал Вайэлин-Гарденс. Его красные кирпичные стены были данью стилю, который на Земле был в моде три века назад. «Ничего особенного, этакий захолустный пригород в космосе, – съязвил Фист. – Стероидные залы на Титане и то получше смотрятся». – Джек, как оно – видеть любимые места? – осведомилась Корасон. Форстера удивило внезапное дружелюбие в ее голосе. Но в конце концов, умение прощать всегда было важным для Зари и ее приверженцев. А иначе как выносили бы свою скандальную причудливую жизнь знаменитости? Бывшие неделю назад изгоями вдруг становятся кумирами. Привычка знаменитого певца отравлять жизнь партнеру забывается после нового хита. Погрязший в наркотическом тумане актер вдруг играет звездную роль – и в одночасье становится образцовым супругом и родителем. Конечно, у таких разительных перемен была и оборотная сторона. Заря почти сразу же сокрушала своих героев. Непостоянство было единственным постоянным в ней. Джек смог разглядеть внизу улицы Чуйгушоу-Вэйл. Они выглядели словно огромные листья на просвет: каждая черта – выстроившиеся в ряд дома, между ними – элитные магазины и центры развлечений. Но и там видны были следы войны. Среди мерцающего гламура темнели шрамы пепелищ. – Память войны? – предположил Джек. – О да, Дом не избежал атаки террористов. Джек ощутил странное облегчение от того, что в ее голос вернулась прежняя холодность: она казалась гораздо честнее внезапного дружелюбия. – А как эти руины выглядят в сети? – спросил он. – Мы видим лица мертвых детей. Флаер миновал скопление небольших офисных зданий. Свет Солнечной стены золотил их гладкие отражающие фасады, превратив квартал в лабиринт усаженных драгоценностями пальцев. За ним простирался пейзаж богатого пригорода: деловые кварталы, где располагались начинающие фирмы, небольшие торговые центры, особняки богачей. На мгновение воспоминания о прошлой жизни захлестнули душу. Все вернулось с такой яркостью и силой, какие недоступны для сети. – Освободилось посадочное место, – сообщила лейтенант. Флаер нырнул, дернулся и понесся к внушительной башне у самого входа в Бородавку. Чтобы узнать здания, Джеку не потребовалась сеть. Внуб. Флаер несся к срединным посадочным площадкам на тридцать третьем этаже. – Через несколько минут вы встретитесь с комиссаром Лестак, – буркнула Корасон. – Попробуйте и ее убедить в том, что все боги – негодяи, а Пантеон следует ненавидеть.
– Не надо читать мне мораль. |
