– Откуда он взялся?

– Вероятно, из «Карлайля». Это всего за квартал отсюда, и где еще может остановиться человек, который нанимает сикхов в тюрбанах? Может быть, в «Валдорфе», если у него есть историческое чутье. Возможно, в «Шерри-Нидерландах», если он постановщик фильма, а сикх – несостоявшийся Юл Бриннер. Подходит и «Пьерре», это тоже можно допустить, если...

– Это точно он. Он уже в кабине.

– Совершенно верно.

– И что же теперь?

Я встал, нащупал монетку в кармане и посмотрел на часы.

– Пора, – сказал я. – Надеюсь, ты меня извинишь. Мне нужно позвонить.

Разговор затянулся. Пару раз вмешивался оператор, прося опустить пятицентовые монеты. Между тем разговор был не из тех, когда приятно постороннее вмешательство. Я уже стал подумывать о том, чтобы, положив трубку, пройти несколько десятков ярдов, постучать в дверь телефонной кабины и просто отдать свои пятицентовые монеты собеседнику. Но я решил, что подобное поведение будет неразумным.

В конце концов я повесил трубку, и почти немедленно перезвонил оператор и попросил меня опустить последнюю десятицентовую монету. Я опустил ее и потом какое-то время стоял, теребя в руках свою связку отмычек и подумывая, не вскрыть ли автомат и не вернуть ли то, что я потратил. Я никогда не вскрывал телефоны-автоматы: игра явно не стоила свеч, но насколько трудно было бы это сделать? Я изучал замочную скважину телефона-автомата, вероятно, целую минуту, прежде чем окончательно пришел в себя.

– Каролин это понравится, – подумал я и поспешил назад к нашему столику, чтобы поделиться с ней впечатлениями. Ее там не было. На секунду я присел. Лед растаял в моей содовой, а газировка, несмотря на редкую устойчивость, совершенно выдохлась. Я взглянул в окно. Телефонная кабина на углу была пустой, и сикха у двери магазина не было.

Может быть, она откликнулась на призыв собственного естества? Если так, то фотоаппарат она взяла с собой. Я дал ей лишнюю минуту на возвращение из женского туалета, потом положил пятидолларовую купюру под стакан на столике, за которым мы сидели, и вышел из бара.

Я еще раз поискал глазами сикха и снова не нашел его. Тогда я перешел на другую сторону и пошел по Мэдисон в направлении «Карлайля». Бобби Шорт вернулся из летнего отпуска, кажется, я об этом уже читал, а Томми Флэнеген, давний аккомпаниатор Эллы Фицджералд, исполнял сольный концерт в кафе «Бемелменз». Мне вдруг пришло в голову, что в последнее время я мало где бывал и что трудно себе представить лучшее место для проведения приятного вечера в Нью-Йорке. Я дал себе слово, что, когда все уладится, я обязательно навещу этот поражающий великолепием район.

Конечно, если все уладится. В противном случае я вряд ли куда-нибудь смогу пойти в течение многих лет.

Я задержался на этой мрачной мысли, когда из двери слева до меня донесся приглушенный голос:

– Т-с-с-с, – услышал я. – Эй, парень, не хочешь ли купить незаконно приобретенный фотоаппарат?

Она стояла там с торжествующей усмешкой на лице.

– Нашел-таки меня!.. – сказала она.

– Я упорен и находчив.

– И тебя не просто напугать.

– Тоже верно. Я думал, что ты пошла в туалет. А когда ты не вернулась, то предпринял кое-какие действия.

– Я тоже решила кое-что предпринять. Я пыталась сфотографировать его, пока ты с ним разговаривал. С места, где сидела. Но получились одни только тени. Нельзя было даже разобрать, есть ли в кабине вообще кто-нибудь.