— Ни разу и не ударил.

— Да, не ударял, и не ронял ее на асфальт, и не стукался ею об стену. И вообще не брал с собой два дня назад. — Нарочито театральным жестом я наставил на него дубинку. — Новая она у тебя, дубинка, совершенно новая, верно я говорю, Лорен? Старую ты куда-то дел, потому что вся оббита была. Помнишь, как любил ею вертеть? Как часто она у тебя падала? Вся поверхность в царапинах и щербинах была, а на конце даже трещины пошли. Ты прекрасно знал, что в эти трещины могла попасть кровь, мог забиться волос или кусочек кожи. Сколько ни скреби палку, лабораторный анализ все равно показал бы, что ею обрабатывали Флэксфорда. Улики налицо, поэтому ты был вынужден расстаться со старой дубинкой.

Лорен раскрыл было рот, но промолчал. Рэй взял дубинку у меня из рук.

— Похоже, и правда новенькая, — сказал он.

— Рэй...

— Очень даже новенькая, Лорен. И совсем не та, с которой ты ходил. Когда ты ее взял?

— Неделю или две назад.

— До убийства?

— Да, до взлома...

— Чем тебе не понравилась старая дубинка?

— Ничем. Просто мне показалось, что у этой рукоятка удобнее.

— А куда дел старую?

— Сунул куда-то.

— Сможешь ее найти в случае чего?

— Наверное, смогу. Хотя, знаешь, я, кажется, на заднем дворе ее оставил. Соседские ребятишки, может, подобрали. Я, конечно, поищу...

И они некоторое время смотрели друг на друга, словно продолжая разговор, не обращая на меня ни малейшего внимания. Потом Лорен опустил глаза. На нем были, кстати, черные тупоносые, до блеска начищенные башмаки. В таких куда удобнее нести дежурство, чем в моих плетеных мокасинах.

— Теперь насчет сортира, — сказал Рэй. — Мы слышали, как он спустил воду, и потом сразу же вернулся в гостиную. Как он успел сделать все то, о чем ты говоришь?

— Он спустил воду на обратном пути, понимаешь? Сначала пошел в спальню, не заходя в уборную, а воду спустил, когда возвращался.

— Для понта?

— Факт.

— Угу, похоже, что все сходится... Да, еще насчет пепельницы. Ведь Флэксфорда прикончили пепельницей.

— Да, той, что была в гостиной.

— Откуда ты знаешь?

— Помнишь, я спросил тебя про пепельницу? Она тогда стояла на столике рядом с креслом, в котором я сидел. Сегодня ее там не было. Сначала я подумал, что она составляет пару с той, которая считается орудием убийства, и что ее тоже прихватили ребята из лаборатории. На самом же деле существует только одна пепельница. Когда я пришел туда, она стояла в гостиной на столике... А когда прибыли лабораторщики, ее нашли в спальне.

— И как она туда попала? Лорен отнес?

— Факт. Как было дело? Лорен возвращается в гостиную и устраивает спектакль с обмороком.

Очень странный, кстати сказать, обморок. Такая замедленная реакция просто неестественна. Хотя, если он раньше не видел мертвецов...

— Да нет, видал нескольких.

— Пусть видел, но, может, этот был первый на его совести. Допускаю, что у него поджилки затряслись. Тем не менее он сумел дойти до гостиной и только здесь, перед нашими глазами, хлопнулся на пол. Изобразил, как теряют сознание. Через минуту я был уже за дверью. А потом и ты за мной, как только опомнился.

— Что дальше?

— Едва ты выскочил из квартиры, твой приятель хватает со столика пепельницу, несется в спальню и шмякает Флэксфорда по голове. Не исключено, что тот был только оглушен дубинкой, но с равной вероятностью он мог быть уже и мертвым. Так или иначе, Лорену, видимо, захотелось, чтобы в деле фигурировало приемлемое орудие убийства.