А в этот же момент с противоположной стороны улицы послышались торопливые шаги, и прямо под балконом остановился мужчина в белом костюме, низко надвинутой на глаза шляпе.

– Кончита!

Отставив лейку, девушка перегнулась через перила:

– Это ты, Хосе?

Украдкой выглянув из-за своего укрытия, Кэтрин увидела, как она протянула к нему руки, а Хосе, сорвав с головы шляпу, счастливо засмеялся.

Сгорая от смущения, Кэтрин тихонько выскользнула из-под арки и бесшумно удалилась в ту же сторону, откуда пришла. Молодые люди, занятые собой, ничего не заметили. Итак, у ее жениха есть возлюбленная, причем, судя по всему, дед его об этом и не подозревает. Почему-то Кэтрин была уверена, что Сальвадор вряд ли бы одобрил прелестную Кончиту в качестве будущей невестки. И вдруг презрение к старику с неожиданной силой вспыхнуло в ее груди. Почему в этом проклятом доме каждый не может быть самим собой? Разве богатство, положение в обществе, бриллианты так уж важны для счастья? Кэтрин нисколько не сомневалась, что Хосе до безумия влюблен в эту девушку, однако без малейших угрызений совести готов оставить ее и жениться на другой! А она... чем она лучше его, почти уже решившаяся связать с ним свою жизнь? Нет, сейчас, вернувшись в «Каса», Кэтрин твердо скажет всем, что никогда не станет женой Хосе. Никогда! И пусть Сальвадор только попробует ее запугать! А если Эдвина примется возражать, то, в конце концов, всегда можно укрыться в монастыре. В эту минуту он казался ей островком мира и спокойствия.

У дверей «Каса» девушку встретил старый привратник. Вцепившись костлявыми старческими пальцами ей в руку, он что-то бессвязно залопотал на своем родном языке. Прошло немало времени, прежде чем она поняла, что с доном Сальвадором случился удар.

В доме царил переполох. Дона Луиза спорила с доктором, который настаивал, чтобы дона Сальвадора немедленно отправили в больницу. Она твердила, что если ее свекру суждено умереть, то пусть это произойдет в его собственном доме. Пилар, забыв о том, сколько раз она ругалась с дедом, горько рыдала у себя в спальне. Всюду, не зная, что делать и чем помочь, суетились насмерть перепуганные слуги. Возле лежавшего без сознания старика оставалась лишь одна Эдвина. После ухода доктора дона Луиза принялась рыдать, заламывая руки, и Кэтрин с трудом удалось уложить в постель обезумевшую женщину, уговорить ее принять снотворное. С Пилар оказалось потруднее – девушка искренне наслаждалась, демонстрируя свое горе, и почему-то все время твердила, что не простит себя, если дедушка умрет.

Не успела Кэтрин успокоить Пилар, как на пороге появилась бледная как смерть Эдвина и принялась поручать ей то одно, то другое. Девушка сбилась с ног, пытаясь заставить слуг приняться за дело. Те, казалось, совсем потеряли голову, все валилось у них из рук.

В эти часы Кэтрин, как никогда прежде, стало ясно, что Сальвадор был стержнем, державшим воедино всю эту семью. Даже при мысли о том, что его вот-вот не станет, все домочадцы совершенно упали духом.

Поздно вечером раздался телефонный звонок. Поскольку никто, по-видимому, не собирался брать трубку, Кэтрин пришлось спуститься и ответить. На другом конце провода говорили на андалузском диалекте. Несколько раз в отчаянии пробормотав «не понимаю», она наконец сообразила, что это Хуан Гуэрва. И даже разобрала, что у него возникли какие-то трудности с отправкой быков. Он тоже желал получить указания. С трудом девушке удалось ему втолковать, что сеньор тяжело болен, а Хосе нет дома. Сердце ее упало – должно быть, Сезар уже уехал, иначе он все уладил бы. Повесив трубку, она прислонилась к стене. Ее охватило чувство ужасного одиночества. В душе Кэтрин все еще теплилась надежда увидеть его на прощанье. Теперь все было кончено. Между ними лег океан.

Вскоре после этого звонка, к ее величайшему облегчению, появился Хосе. На пороге его встретил хор стенаний и слез.