– Сними эту штуку, – велел он, указывая на шаль доны Луизы. – Эта не та вуаль, которую мне хотелось бы увидеть на твоей голове.

– Я вижу сон, – прошептала Кэтрин. – Не буди меня.

– С удовольствием дал бы тебе поспать и дальше, милая, но необходимо прямо сейчас решить парочку вопросов. И между прочим, у меня для тебя новости – твоя матушка, по-видимому, решила остепениться и стать почтенной сеньорой де Агвилар.

– Так я и думала, – вздохнула девушка. Значит, Эдвина, узнав о ее отказе выйти замуж за Хосе, смирилась с этим. Что ж, это хорошо, что долгий роман приемной матери с пылким испанцем завершится, наконец, брачным союзом, хотя и горько сознавать, что в этом браке Эдвине скорее уготована роль сиделки при безнадежно больном, чем роль любящей и любимой жены. – Именно из-за этого я и хотела уехать, – объяснила она. – Не могла заставить себя остаться в этом доме в качестве третьего лишнего. Впрочем, ночевать под одной крышей с Хосе было и вовсе нестерпимо, вот мне и пришло в голову укрыться в монастыре. Для чего вам понадобилось увозить меня оттуда?

– А ты не догадываешься?

– Нет. Я подумываю о том, чтобы со временем вступить в орден сестер милосердия. Хочется делать что-то полезное...

– О, с этим проблем не будет! – со смешком отозвался Сезар. – Можешь поступать в свою школу медсестер! Учись на здоровье – потом будешь практиковаться на пеонах. Кстати, это, так сказать, обязанность хозяйки дома – следить за здоровьем тех, кто работает в доме и на плантациях, так что ты ни в коей мере не окажешься бесполезной. Если, конечно, не станешь пренебрегать... хм... остальными обязанностями.

– О чем вы? – совершенно сбитая с толку, воскликнула Кэтрин.

– Мой родной дом, как тебе известно, в Аргентине, туда-то я и увезу тебя сразу же после того, как мы обвенчаемся. Но вот проблема в том, что мне с тобой делать до тех пор, пока мы не станем мужем и женой?

Кэтрин вздрогнула и выпрямилась, будто ее ударило током. Черная шаль упала ей на колени.

– Сезар, но... это же невозможно! Вспомните хотя бы, что вы мне наговорили тогда, у фонтана. О, вы были так жестоки... так несправедливы!

– Хочешь сказать, что не можешь меня простить? – запинаясь, спросил он. – О, Каталина, тогда я просто обезумел от ревности! Я старался дать тебе понять, что люблю тебя, любил всегда... с того самого дня, как впервые поцеловал возле загона с тем проклятым быком, но ты, казалось, ничего не понимала и ни о чем не догадывалась. Откуда ты, например, взяла, что я собираюсь стать матадором?!

– Мне как-то намекнула Пилар. К тому же я была уверена, что вы влюблены в нее.

– Никогда не интересовался глупышками, только покинувшими детскую, – с легким презрением в голосе заявил он. – Она еще совсем девчонка. Хотя, признаться, ей удалось задеть мою гордость, когда она бросила мне в лицо, что я трус! Ладно, Бог с ней, с Пилар! Вот и представь себя на моем месте – мне наконец удалось разыскать тебя в патио, я из кожи лез вон, чтобы убедить тебя уехать со мной, как вдруг в свете молнии увидел на твоей руке этот проклятый браслет! Кровь ударила мне в голову, я почти ничего не соображал. А потом ты снова попыталась сделать из меня дурака – заявила, будто Хосе тебе больше нравится!

– У меня ведь тоже есть гордость, – попыталась защититься она. – Вы причинили мне сильную боль, Сезар, своими нелепыми обвинениями, в которых, кстати, не было ни грана правды! Этот браслет мне действительно подарил сам Сальвадор, а вовсе не Хосе. А я ни сном ни духом не подозревала, что означает этот подарок.

– Старый лис! – присвистнул Сезар.