— Пойдем, — кивнула она.

Они расположились на открытой террасе кафе, совсем близко от моря. Одри умылась в дамской комнате, расчесала волосы, освежила легкий летний макияж и пошла к своему столику, посвежевшая и похорошевшая. Мужчины в кафе провожали ее восхищенными взглядами, а их спутницы обиженно поджимали губки.

От внимания Жюля не укрылось то впечатление, которое его подопечная производит на окружающих. Он почувствовал укол какого-то неприятного чувства, которое не сразу смог определить словами.

На мгновение ему захотелось, чтобы юбка, из-под которой виднелись стройные загорелые ноги Одри, была длиннее, а вырез тонкого топа — скромнее, и вообще, надо было научить ее носить свободные бесформенные балахоны, черт его дернул привить ей вкус к изящно сидящей одежде!

И откуда у нее эта плавность движений? Кто научил ее так ходить? Он вспомнил тот день, когда они сказали «прощай» Замшелой Берте. Как малышка беспомощно ковыляла в своих ужасных красных туфлях! Нет, наверное, это была совсем другая девушка. Казалось, даже табачный дым кафе обтекает Одри, боясь нарушить гармонию ее шагов. Одри подплыла к столику, и Жюль вскочил с места, чтобы отодвинуть для нее стул.

После ужина они медленно брели вдоль берега к тому месту, где оставили машину. Жюль повесил на плечо этюдник Одри на широком ремне, Одри задумчиво вертела в пальцах камушек, подобранный у моря.

— Как здесь красиво… — сказала она, любуясь сонным солнцем, медленно опускающимся в волны Средиземного моря. Ты знаешь, я так ждала этой поездки!

— Будешь хорошо учиться — на следующие каникулы опять сюда приедешь, — машинально ответил Жюль.

— О Господи! — Одри остановилась, размахнулась и со злости зашвырнула камушек далеко в море. — Жюль, открой глаза, я уже не ребенок! Хватит обращаться со мной, как со школьницей! Пока ты жил своей жизнью, девочка выросла, и мне не нужны твои конфетки за хорошие оценки.

Жюльен опешил. Он совершенно не ожидал такой реакции и теперь изумленно смотрел на Одри, порозовевшую от гнева. Наконец он оправился от удивления и, спокойно глядя Одри в глаза, спросил:

— Тогда что? Что тебе нужно?

Одри мгновение колебалась. Она на секунду опустила ресницы, глубоко вздохнула, потом подняла голову и решительно шагнула к Жюльену, выпалив:

— Вот что.

И прильнула губами к его губам, обвив загорелыми руками его шею.

Жюльен окаменел. Все его мускулы напряглись, губы сжались в струнку, и видно было, что он решает непосильную задачу: как вырваться из ее объятий, при этом не оттолкнув девушку, — ведь это противоречило его воспитанию. Наконец он просто отвернулся и процедил:

— Прекрати.

Одри отшатнулась. Лицо ее залила густая краска стыда. Боже, что она делает! Несколько лет тайной мечты и надежд, борьба разума и чувств, желание скрыть свою любовь и кричать о ней во весь голос, жгучая ревность и вера в то, что однажды Жюльен ответит ей взаимностью, — все, все было в этом поцелуе, а он…

Жюльен отвернулся от нее, Жюльен не принял ее, Жюльен не ответил на ее поцелуй, и теперь Одри стояла как оплеванная, желая провалиться сквозь землю сей же миг.

Она развернулась и бросилась бежать.

— Этого еще не хватало, — вздохнул Жюльен и быстрым шагом пошел вслед за Одри.

Дойдя до парковки, он сел в свой автомобиль и повернул ключ в замке зажигания. Теперь догнать Одри для него не составило труда. Когда машина поравнялась с рыдающей девушкой, Жюльен распахнул дверцу и приказал:

— Садись.

Одри продолжала идти, всхлипывая и размазывая слезы по щекам. На Жюльена она даже не посмотрела.