В этот момент из-за двери послышался звук оплеухи и голос Жюля, произнесший:

— Пшел отсюда, щенок!

Затем в дверь решительно постучали.

— Одри, ты здесь? Открывай.

Одри кинулась к двери и отперла замок. В этот момент грохот, звон разбитого стекла и громкие вопли разбудили жителей всего квартала.

Картина, представшая перед возникшим на пороге Жюльеном Фермэ, была такова. Трое ввалившихся в комнату через окно нетрезвых юнцов сидят на полу среди кучи обломков жалюзи и осколков стекла, запутавшись в портьерах. И испуганно глядят на него, Жюльена, и на скулящего у его ног Бювана. Посреди комнаты тремя ножками кверху лежит стол. Четвертую тяжеленную ножку сжимает в тонких руках хрупкая шатенка в коротком голубеньком платьице, готовая сражаться за свою честь до победы или смерти.

Жюльен захохотал.

Он смеялся до тех пор, пока не начал кашлять и хвататься за живот. На лице Одри страх сменился радостью при появлении Жюльена, затем — удивлением, затем обидой: она такое пережила, а ему смешно! Наконец уголки ее рта начали ползти вверх, и вот она тоже расхохоталась, бессильно опустив свое оружие, снова ставшее просто ножкой стола.

Элен появилась в коридоре, кутаясь в пеньюар, и испуганно заглянула в комнату из-за плеча Жюльена:

— Господи, что тут у вас произошло?

— Впредь будьте внимательнее в выборе знакомых, мадмуазель, — с трудом произнес Жюльен, которого все еще душил смех.

— Элен, я за все заплачу, — пообещала Одри, которая чувствовала себя виноватой во всем произошедшем.

— Глупости, заплатит Бюван, — отрезал Жюль. Его тон снова стал серьезным.

Он подошел к телефону и набрал номер полиции.

— Не надо полиции, — жалобно скривилась Элен. — Что мне родители скажут?

— Родители вам и так скажут все, что угодно, кроме «спасибо». — Жюльен обвел взглядом комнату. — К тому же шум перебудил всех соседей. Возможно, полиция уже едет. И не могу же я оставить вас в обществе этих «героев».

Если бы у «героев» были хвосты, они бы поджали их. А так они просто заскулили в унисон Бювану.

После того, как измученная всем произошедшим и бессонной ночью Одри дала показания полицейским, Жюль посадил ее в свой новенький автомобиль (это снова был «рено», только более современной модели) и отвез домой.

— Жюль, я… — Одри всхлипнула, она не могла найти слов, чтобы сказать ему все, что хотелось.

— Ложись спать, — перебил Жюльен. — Завтра поговорим.

По его голосу было трудно заключить, о чем он думал.

— Ты завтра приедешь? Правда? — вскинула голову Одри.

— С твоего позволения, я переночую здесь. Боюсь уснуть за рулем. К тому же завтра выходной.

— Да, конечно, — кивнула Одри. — Я же обещала выделить тебе комнату.

5

— Скажи спасибо, что именно в этот вечер я решил приехать и проверить, как твои дела. И что не развернулся, как только обнаружил, что тебя нет дома, а решил подождать. — Жюльен посмотрел на Одри как на невозможно глупую первоклашку, которой в сотый раз вдалбливают, сколько будет дважды два. — Ну дозвонилась бы ты мне в Париж. Ты представляешь, сколько времени мне ехать? А что было бы, опоздай я хоть на минуту, ты соображаешь?

Он вздохнул и покачал головой, заменяя этим движением фразу: «На эту тему можно говорить долго, но к чему тратить слова и время на умственно неполноценных девиц». И продолжил завтрак.

Одри тоже вздохнула. Она рассказала Жюльену все как есть, и больше ей было нечего добавить.