Ты никогда не думал о том, чтобы работать в Лос-Анджелесе и растить сына здесь же?

Вот, что я должен был на это ответить:

— Во-первых, я тебя люблю. Я понимаю, что никто из нас не представлял, что жизнь будет такой, но что поделать. Я знаю, что это страшно, но я все свое существование готов посвятить тебе и Трею. Вот только чтобы у нашей семьи были ресурсы, я должен перемещаться по всему миру. Я понимаю твои переживания. Очень страшно жить не так, как все. Я знаю, что прошу тебя пойти на огромный риск. Конечно, ужасно представлять себе, что твой ребенок не пойдет в традиционную школу, или ты не будешь знать, в каком городе он сейчас находится. Я не говорю, что у меня есть ответы на все твои вопросы. Но я обещаю: если ты мне доверишься и поддержишь в моих начинаниях, я все сделаю ради того, чтобы наша семья процветала.

А вот, что я на самом деле ей ответил:

— Без проблем. Тогда давай все продадим и будем жить на твою зарплату.

— Слушай, если проболтаешься, что это я дал тебе наводку, я буду все отрицать, — шепотом сказал Гарри. — Я показывал это место Джаде, она сказала, что оно слишком большое. Но я-то тебя всю жизнь знаю. Ты только и говоришь про Саутфорк. Я нашел его.

Гарри, как глава семьи в вопросах недвижимости, работал над поиском моего собственного «Саутфорка». Еще ребенком он знал о моей любви к сериалу «Даллас» и о моих фантазиях о собственном имении. Он нашел ранчо на 103 гектара в сорока пяти минутах к северо-западу от Лос-Анджелеса.

— Джада просила меня не показывать его тебе, — сказал Гарри. — Поэтому из уважения к ней, я не стану. Но вот адрес. Это именно то, о чем ты всю жизнь мечтал.

Гарри был такой же, как Джей-Эл — ничего не приукрашивал. Если он говорил «это именно то, о чем ты всю жизнь мечтал», это значило «ты сегодня же должен сгонять посмотреть».

На территории было пять домов, озеро, конюшни, походные тропы, богатая флора и фауна. Когда я в первый раз приехал туда на осмотр, ко входной двери подошла великолепная лань. Я решил, что это знак. Я влюбился. У меня была идеальная жена, трое замечательных детей, и я бесспорно был самой большой кинозвездой во всем мире. Финальным штрихом на картине моей идеальной жизни станет «Ее озеро» — мой собственный дом с именем.

Джада обожает лошадей. Меня аж трясло от предвкушения. Я представлял ее, точно Сью-Эллен, верхом на коне по пути на завтрак. Эта покупка станет физическим олицетворением моей любви к Джаде. Эта земля взрастит семена наших надежд и позволит нашим стремлениям расцвести в полную силу. Как только я увидел озеро на территории, я знал, что оно здесь для нее: «Ее озеро». (Я подумывал назвать его по-испански, Lago de Ella, но в конце концов вспомнил, что я же из Филли, а она из Балтимора.)

Джаде не понравилось. Она могла думать лишь о том, что придется нанять пятьдесят людей, чтобы управлять, ухаживать и следить за сотней гектаров земли с конями, пятью домами и кучей охреневших оленей, которые тебе постоянно ломятся в дверь. А еще она знала, что меня не будет дома шесть месяцев в году, а значит, ответственность за «Ее озеро» ляжет на нее.

Она ненавидела всю эту затею.

Я как раз впервые съездил в Индию. Мы с Гарри восхищенно стояли перед Тадж-Махалом, любуясь его красотой и эстетичностью, и тем, с каким умом и любовью он построен. Многие люди этого не знают, но Тадж-Махал — это мавзолей, спроектированный и возведенный ради одной единственной женщины: Мумтаз-Махал, любимой жены падишаха Шах-Джахана. Он был так расстроен смертью своей возлюбленной, что потребовал возвести Тадж-Махал. Он хранил ее тело более двадцати лет, пока его строили (с 1632 по 1653 год).