— Когда ты вырвешься из плена «Уилла Смита», мы внимательно рассмотрим все убеждения, конструкты и парадигмы, которыми ты себя ограничивал, — сказала Микаэла. — Например, ты часто повторяешь «Девяносто девять процентов — это все равно, что ноль».

— Да. Так мой папуля всегда говорил.

— Понимаешь, с точки зрения математики девяносто девять процентов — это полная противоположность нулю.

Я тысячу раз использовал эту фразу в своей речи, но почему-то, услышав ее из уст Микаэлы, впервые в жизни задумался над ее смыслом. На этом стабильном правиле строилась вся моя операционная система. Но его ошибочность оказалась такой очевидной, что я начал переоценивать и пересматривать все свои убеждения. Если 99 процентов — это не то же, что ноль, то что тогда представляют собой 72 процента, или 23, или 84,69? Блин, а что такое ноль? Вместо того чтобы видеть в каждой ситуации лишь два исхода, я внезапно обнаружил бесконечные возможности.

Я понял, что повидал весь мир, но никогда нигде не бывал в отпуске. Поэтому я начал путешествовать просто так, не пытаясь извлечь из этого материальную выгоду. Я проводил время с людьми, которых очень уважал и хотел узнать поближе, не ставя никаких финансовых или деловых целей для этих встреч. Я съездил к знаменитому иракско-британскому архитектору, «королеве кривых линий» Захе Хадид. Я подружился с джаз-роковым пианистом Эриком Робертом Льюисом. Он рассказал, что строгое классическое образование и жесткие рамки довели его до нервного срыва. Когда он находился в психиатрической больнице, ему явился дух Брюса Ли и посоветовал использовать пианино для борьбы с его собственными демонами. Он взял себе имя «Элью» и изобрел стиль фортепианной игры в духе боевых искусств. Он избавился от стульчика, вооружился стальными нарукавниками, принял стойку ката и начал играть в своем собственном уникальном стиле, не ограниченном никакими рамками.

Микаэла взялась за меня всерьез, когда узнала, что я не умею плавать.

— Ну, это уже слишком, — сказала она.

Мне наконец-то удалось ее удивить. Когда я заявил, что хочу гарем, она и бровью не повела. Но когда я признался, что не умею плавать, она начала лихорадочно строчить сообщения моему агенту Мередит О’Салливан-Вассон, которая знала четырехкратную олимпийскую золотую медалистку по плаванию, Джанет Эванс.

— Ты наладишь отношения с океаном, Великой Матерью, — сказала Микаэла. — Океан — это первичная женщина, великая женственная среда. Если ты поймешь ее, ты поймешь нас всех. Океан содержит в себе все хаотичное великолепие Матери-природы, и нет такой силы или интеллекта, которые могли бы ее себе подчинить. Ей все равно, что ты чувствуешь и чего ты от нее хочешь. Все в душе и теле женщины подобно океану. Красота, штормы, способность питать, опасность, настроение и погода, рождение и смерть. Великая Мать не может быть побеждена или подчинена. Если хочешь по-настоящему насладиться ею, можешь только любить ее, уважать ее и уступать ей.

Тебе это будет очень полезно, потому что это совершенно новый опыт. Тебе придется научиться ориентироваться в ее настроениях и эмоциях, и понимать, когда нужно уступить позиции.

Я принялся обхаживать Великую Мать. Наше первое свидание прошло в часе от острова Лизард, на Большом Барьерном рифе.

Я научился плавать и занялся нырянием с аквалангом. Когда наши отношения стали чуть более серьезными, я отправился на Мальдивы и погрузился в мир мультика «В поисках Немо». Когда мне захотелось изучить ее вздорную натуру, я стал нырять с четырехметровыми трехсоткилограммовыми тигровыми акулами на Тигровом пляже на Багамах. А когда я почувствовал, что готов вкусить ее глубины, я опустился на подводном аппарате «Тритон» исследовательской группы OceanX в батиальную зону, ниже пояса биолюминесценции, на глубину тысячи метров, где передо мной предстала совершенно иная планета.